Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

— Ездить на машине с Марли все равно что водить автомобиль в джакузи, — ответила она. — Он обслюнявил все, что только мог.

Когда они прибыли в отель «Гольфстрим» — поблекший остаток былого туристического величия Южной Флориды, где расположилась съемочная группа, — Марли немедленно выпрыгнул из машины и принялся скакать по автостоянке, выписывая причудливые фигуры.

— Как сумасшедший! — заметила о нем Колин.

— Да, характер у него не из смирных, — скромно ответил я.

Марли без труда убедил режиссера, что сможет сыграть свою роль. В сущности, играть ему предстояло самого себя. В фильме под названием «Последний гол», бейсбольной фантазии, в которой семидесятидевятилетний обитатель дома престарелых на пять дней становился двенадцатилетним, чтобы исполнить свою давнюю мечту — сыграть в Малой бейсбольной лиге, Марли должен был сыграть пса — талисман команды.

В день начала съемок, ранним утром, мы отправились в отель «Гольфстрим». Нам было велено прибыть к девяти: однако оказалось, что в квартале от отеля дорога перегорожена и полицейский направляет водителей в другую сторону. О съемках сообщалось в газетах, и теперь вокруг отеля столпились любопытные. Медленно-медленно мы продвигались вперед: поравнявшись наконец с полисменом, я открыл окно и сказал:

— Нам нужно попасть в отель.

— Нечего вам там делать, — ответил он. — Мы никого не пропускаем. Проезжайте.

— Мы на съемку! — настаивал я.

Полицейский окинул семью с двумя малышами очень скептическим взглядом.

— Сказано вам, проезжайте! — рявкнул он.

— Наша собака снимается в фильме, — твердо ответил я.

Вдруг подозрение во взгляде полицейского сменилось уважением.

— Так вы с собакой? — спросил он. Очевидно, людей с собакой ему велели пропустить.

— Да, с собакой, — повторил я. — Наш пес Марли снимается в фильме.

— Играет самого себя, — вставила Дженни.

Полицейский поднял шлагбаум и махнул нам рукой.

— Сюда, пожалуйста, — вежливо сказал он.

Я ощутил себя коронованной особой.

На автостоянке возле отеля собралась уже вся съемочная группа. Повсюду лежали кабели, стояли камеры, висели микрофоны. По сторонам стоянки, в тени, стояли трейлеры с костюмами и столы с закусками для съемочной группы.

Режиссер, Боб Госс, поздоровался с нами и вкратце объяснил, что за сцена нам предстоит. К тротуару подъезжает грузовичок: за рулем — «хозяйка» Марли, роль которой исполняет актриса Лайза Хэррис. Ее дочь (симпатичная девочка-подросток из местной театральной студии по имени Даниэль) и сын (тоже местный, мальчик лет девяти) сидят на заднем сиденье вместе с собакой, которую играет Марли. Дочь открывает дверь и выпрыгивает наружу, следом за ней выходит сын с Марли на поводке. Они идут прочь от камеры. Конец сцены.

— Звучит очень просто, — ответил я режиссеру.

И я отвел Марли в сторону, чтобы по сигналу посадить его в грузовик.

— А теперь все слушайте меня, — обратился Госс к съемочной группе. — У этого пса не все дома. Но мы будем его снимать, какой он есть.

И он пояснил свою мысль: Марли должен вести себя как обычный домашний любимец обычной семьи.

— Так что пусть он делает, что хочет, а вы подстраивайтесь под него, — заключил он.

Я усадил Марли в грузовик и вручил нейлоновый поводок маленькому мальчику, который, кажется, его побаивался.

— Марли очень добрый, — заметил я, чтобы его успокоить. — Самое страшное, что он может сделать, — всего тебя облизать. Вот, смотри! — И я сунул руку в огромную пасть Марли.

Дубль один. Грузовик подъезжает к тротуару. Едва дочь открывает дверь, огромный пушистый шар вырывается из машины, словно ядро из ствола, и со страшной скоростью мчится мимо камер, волоча за собой красный поводок.

— Стоп!

Я догнал Марли и привел его назад.

— Ладно, ребята, попробуем еще раз, — скомандовал Госс. И, повернувшись к мальчику, мягко добавил: — Этот пес — парень с характером. В следующий раз держи его покрепче.

Дубль два. Грузовик подъезжает к тротуару. Открывается дверь. Дочь начинает выходить — и в этот миг мимо нее проносится Марли, на этот раз волоча за собой мальчишку.

— Стоп!

Дубль три. Я сажаю Марли в грузовик и закрываю дверь. Прежде чем скомандовать: «Мотор!», Госс несколько минут о чем-то совещается со своими помощниками. Наконец начинается съемка. Грузовик подъезжает к тротуару. Открывается дверь. Выходит дочь. За ней появляется мальчик; на лице у него тихий ужас. Он поворачивается к камере и молча поднимает руку. В руке у него — перегрызенный поводок, с которого обильно капает собачья слюна.

— Стоп! Стоп! Стоп!

Мальчик объясняет, что, едва мы закрыли дверь, Марли принялся грызть поводок и не остановился, пока не сделал свое черное дело. Актеры и съемочная группа взирают на остатки поводка в изумлении. Мы же ничуть не удивлены: за свою недолгую жизнь Марли отправил в мир иной столько веревок, шнуров и поводков, что и не сосчитать.

— Ладно, перерыв! — объявляет Госс. И, повернувшись ко мне, с удивительным спокойствием спрашивает: — Сколько времени вам нужно, чтобы достать новый поводок?

Ему не приходится объяснять мне, сколько стоит каждая минута простоя актеров, известных на всю страну.