Ложный гон

Вон, в центре, наклонившись вперед, сидит Ржаев, работник зверофермы. Он приезжий, но давно живет на побережье. Лицо обожжено морозом, исхлестано ветром и дождями. Если бы не серые, потускневшие от возраста глаза и светлые взлохмаченно-вьющиеся с сединой на висках волосы, его трудно было бы отличить от местных жителей — нивхов. Летом он работает на звероферме, зимой соболюет. Ржаев напряженно застыл. Он весь — внимание. Давно потухшая папироса повисла, прицепившись к выпяченной нижней губе. Тяжелый пепел не обломится, не осыплется. Ожидающе прищуренные глаза уставились на Сычева. Горлохват… От него не отделаешься и пятнадцатью соболями… сволочь… Вчера пришел с бутылкой «капитана»[1] и с пьяного взял слово: двадцать пять соболей! А утром откуда-то вытащил бутылку спирта. У-у-у… — гудит голова.

За клубами дыма видна серая макушка чьей-то головы. А-а, это старик Лучка. Сидит, безучастный, в дальнем углу, чтобы не мешать людям, когда им вздумается выйти или войти.

А это еще кто такой в четвертом ряду? Совсем еще мальчишка. С молчаливым восхищением смотрит на промысловиков. А-а, это парень Нехана. Нехан вчера говорил о нем — возьмет в подручные. Тоже мне, охотник нашелся.

Лица… лица… Обожженные грубые лица… десять соболей… двенадцать… десять…

За длинным столом, наспех сколоченным из досок и покрытым линялым сукном, — президиум: Нехан, русоволосый Горячев — начальник таежной метеостанции — и еще несколько человек.

Нехан приехал за четыре дня до открытия слета. Все дни он пропадал у Сычева. Вечерами в доме Сычева раздавались громкие голоса и песни. Подпевал Сычев. В это время он не заикался… Нехан просил семьдесят пять на троих.

Лица… Лица… Обожженные лица… десять… двенадцать… десять…

Пларгун впервые на слете охотников. Вокруг — знаменитые промысловики, соболятники, медвежатники, добытчики лисиц и нерп. Юноша с восхищением оглядывает их.

Утром выступал представитель райисполкома. Ом поздравил охотников с открытием сезона. Сказал, что труд охотников так же почетен, как труд зимовщиков Антарктиды. Потом наградил передовиков прошлого года ценными подарками. Нехан и Лучка получили красивые Почетные грамоты и золотые наручные часы с центральной секундной стрелкой.

После обеденного перерыва представитель райисполкома отсутствовал. Кое-кто, отметившись, ушел по своим делам, и только к концу слета, когда решался самый главный вопрос, явились все.

Дым под потолком. Дым в груди. Дым в глазах.

Пларгун не курит. И ему хочется откашляться.

— Все-все… всего четыреста со-болей, — повторил Миша Сычев, молодой «пушник». Так коротко называют охотники начальника заготовительного пункта.

Пушник говорил, что нынче план на соболя срезали на сто пятьдесят штук, а план по сдаче пушнины увеличили на несколько тысяч рублей. Значит, план нужно выполнять в основном за счет цветной пушнины: лисицы, норки, ондатры, белки.

На звероферме летом был большой падеж. Значит, на норку мало надежды. Остается лисица.

А лису, как всем известно, добывать труднее всего. Нужно иметь неутомимые ноги, чтобы перехватить скорого и чуткого зверя.

И пушник предлагает: промысловикам, чьи участки находятся в тайге, план таков — соболь и лиса один на один; охотникам с морского побережья, где лисы больше, а соболя мало, — один на два. Значит, таежнику Ржаеву план: двадцать соболей и двадцать лис.

— Врешь! — взрывается Ржаев. Папироска дернулась кверху. Пепел обломился, рассыпался по колену. Но Ржаев не заметил этого. Его округлые росомашьи глаза уставились на сутулого пушника. — Врешь! Я таежник. Зимой лиса у меня. Где я ее изловлю? Не надо мне лисы. Замените ондатрой!

Пушник выдерживает нападение Ржаева. Тут пушника поддерживают:

— Ондатру ты и без плана поймаешь.

— Ондатра — дармовые деньги, — это из президиума бросает реплику Нехан.

— Дармовые? — защищается Ржаев. — Да что ты в ондатре понимаешь? Ты живую-то ондатру видел?!

Нехан, житель побережья, действительно мало понимает в ондатре, которую только десять лет назад выпустили на обширные болота. Ондатра привилась и размножилась по таежным озерам, старицам и болотам. Вот уже третий год, как разрешили на нее промысел.

— А я где возьму лису? — вмешивается в разговор метеоролог Горячев.

Тут поднялся Нехан.

— Вот что, товарищи, — сказал он медленно, чеканя каждое слово. — Все вы знаете, что соболя не так много в нашей тайге. Было время, когда он почти совсем исчез. Но теперь соболь развелся, и на него отпускают лимит.

— Это мы знаем и без тебя! — выкрикнул Ржаев.

— Тихо! — Нехан поднял руку. — Так вот, на одном соболе план не выполнишь. Нужно добывать лису, ондатру, белку, нерпу. Конечно, никому неохота бегать за лисой. Чтобы выполнить план по соболю и цветной пушнине, я предлагаю следующее.

Наступила тишина.

— Предлагаю всем создать звенья из трех человек. Хватит охотиться по старинке, время охотников-одиночек давно прошло.

«Как он здорово говорит! Совсем как школьный учитель», — подумал Пларгун.

— Что это даст? — спросил Ржаев.

— Зачем это? — раздается из левого угла.