Лу Саломе

О моем отце, который умер незадолго перед этим, я знала определённо, что он, несмотря на ещё более глубокую скорбь из-за неверия своей дочери, всё же одобрил бы этот шаг… Он не имел привычки говорить о религиозных мнениях, и только тогда, когда я после его смерти получила в подарок Библию, которую он держал преимущественно в личном употреблении, передо мной по тонко подчёркнутым местам предстал его истинный портрет верующего. Благоговение, молчаливое смирение и детская доверчивость этого мужественного, деятельного, авторитетного человека так глубоко взволновали меня, что я, в свои шестнадцать лет, оказалась буквально в плену у страстного желания узнавать о нём всё больше и больше».

Напоследок пастор принял участие ещё в одном судьбоносном для своей ученицы эпизоде её жизни: Гийо помог ей получить паспорт для отъезда за границу — для человека без вероисповедания это было нелегко.

Мысль оставить Россию принадлежала Лу. Она желала ехать в Европу, считая себя полностью готовой к обучению там. Такой радикальный выход изобрела она для себя в этой ситуации.

Сообщив о своих планах и Гийо, и матери, она, естественно, поначалу встретила сопротивление: мать ничего не хотела слышать, Гийо воспринял её решение с болью. Но, желая сохранить себя в её памяти, понимая бесповоротность её намерений, а может быть в душе ещё надеясь на возвращение, он дал Лу своё благословение.

Когда русские власти ответили категорическим отказом выдать документы, Гийо решил сам конфирмовать девушку. Он предложил добыть сертификат о конфирмации с помощью одного из своих друзей, имевшего соответствующие полномочия в маленькой голландской деревушке Сантпорт.

«Мы оба были растроганы этой странной церемонией, на которой присутствовали окрестные крестьяне и которая происходила в одно из воскресений, в прекраснейшем из месяцев — мае. Нам нужно было сразу же после неё расстаться — то, чего я боялась как смерти. Моя мать, которая нас сопровождала туда, к счастью, не понимала ни слов священной церемонии, происходившей на голландском языке, ни слов конфирмации, произнесённых в конце, — почти слов о браке: „Не бойся ничего, ибо я тебя выбрал, я тебя назвал твоим именем, ты есть во мне“. (Это действительно он первый дал мне имя Лу, потому что он никак не мог произнести его русский вариант — Лёля)».

И над склонённой головой конфирмантки торжественно прозвучали библейские стихи, обретая в устах пастора пронзительный двойной смысл:

Когда пойдёшь через воды, я буду с тобой.
И когда через реки, они не затопят тебя.
И когда пойдёшь сквозь огонь, он не поглотит тебя.

Лу всю жизнь будет мысленно возвращаться к этой истории своей юности, стремясь переварить этот опыт и понять себя, ведь именно в этой точке пути закладывались зёрна всей её будущности.