Лу Саломе

«Состояние, не подвластное ни уму, ни духу, ни мере: наступает что-то и захватывает, и ему отдаются, ничего не просчитывая и не сдерживаясь, и не довольствуются больше половиной, отдают и принимают без раздумий, без размышлений, почти без осознания, улыбаясь опасности, забывая себя, с распахнутой душой и бессильным разумом, и разве это не должно быть самым важным? Разве не в этом наш смысл, наше благородство?»

Георг Ледебур был старше Лу на одиннадцать лет. Он являлся одним из ярких представителей левого крыла немецкой политики. В 1900–1918 годах был членом Рейхстага, издавал марксистскую газету «Форвертс», голосовал противвоенных кредитов во время войны, принимал участие в революции 1918 года, встречался с Троцким, в 1933 году эмигрировал в Швейцарию, где умер в 1947-м, через десять лет после смерти Лу.

До встречи с ним Лу не интересовалась политикой, но теперь она понимает, что политика может помочь ей открыть новое пространство в её психологических и социальных исследованиях. Георг признался ей в любви, очарованный её «глубиной, интеллигентностью и обаянием».

Он терпеливо объяснял ей, что её брак это чистая иллюзия (она и сама это понимала), хотел ей помочь в разводе, чтобы жениться на ней. И хотя она знала его достаточно давно, познакомившись с ним в кругу берлинских социалистов, но, застигнутая врасплох непосредственностью его чувств, решила не видеться с ним целый год. Она серьёзно опасалась, что конфликт между «диким» Андреасом и влиятельным политиком Ледебуром может иметь нежелательные последствия для её мужа. Однако запланированная вначале годовая пауза растянулась в пожизненную.

Лу с трудом набралась храбрости рассказать об этой связи Андреасу. У них состоялся такой диалог:

«Можно я тебе расскажу, что со мной недавно произошло?» — спросила Лу.

«Нет», — без колебаний и без возможности продолжать этот разговор ответил Андреас.

«Так над нами выросла… тишина, из которой мы уже никогда не вышли», — писала Лу.

Впрочем, невысказанное продолжало висеть в семейной атмосфере и без слов. После эмоционального шквала, потрясшего семейную жизнь Андреасов, супруги в конце концов постановили сохранить общий дом, имя и взаимное дружеское расположение, и вдобавок ко всему Лу обрела совершенно неограниченную свободу при соблюдении внешних форм брака. Стараясь быть великодушной, она позволяла мужу то же самое.

Пережив мучительный внутренний кризис, она решила отказаться от отношений с Георгом, несмотря на то что Ледебур показался ей первым настоящим мужчиной в её жизни.

Андреас убедил её, что их брак таит в себе некие резервы и не реализованные ещё возможности, ради которых его стоит продолжать.

Ледебур не простил ей этого. Когда после Первой мировой войны она обратится к нему с просьбой помочь выяснить, используя дипломатические каналы, судьбу её семьи в Петербурге, письмо возвратится к Лу как не принятое адресатом.

Трудно сказать, проливают ли все эти разрозненные факты и противоречивые признания свет на загадку её замужества. Во всяком случае, при попытке в них разобраться совершенно явственно проступает глубоко пережитое ею понимание смысла брака и любви в их несхожести с романом и страстью.

В отличие от поверхностно феминистских идей, ни сам брак, ни таинство бракосочетания никогда не были для Лу чем-то формальным или не заслуживающим серьёзного отношения. В романе «Феничка» её героиня горячо спорит об этом с Максом Вернером:

— Эти длительные брачные церемонии на самом деле затянуты выше всякого разумения, — сказал Вернер.

Феня покачала головой.