Лубянка, 23

— Красных флагов, — ехидно вырвалось у меня, но никто не обратил внимания на мою отчаянную смелость.

И тут из кустов выскочил Каро, подбежал к хозяину и положил к его огромным ногам едва заметную сандалию Ашотика.

— Молодец, — сказал хозяин и выдал собаке кусок печенья, а владелец сандальи сделал попытку поцеловать Каро в белую звездочку на лбу, но был своевременно остановлен матерью, и тогда вцепился в виляющий обрубок хвоста, на что пес не обратил никакого внимания.

Мужчине, видимо, не очень хотелось расставаться с нами, потому что он вопросил голосом фокусника в цирке, когда тот вызывает кого-нибудь из публики, чтобы вынуть у него из кармана голубя или настольную лампу:

— Может, кто еще хочет попробовать?.. Только давайте другой предмет, — поспешно добавил он, потому что мы с Гургеном начали дружно стаскивать с себя босоножки.

Пока мы раздумывали, Ашотик сорвал с головы панамку и с криком «ищи!» ловко забросил ее в кусты.

— Эх, что же ты! — сказал мужчина. — Надо было дать понюхать!

— Растяпа! — сказал Гурген. — Плакала твоя панамка. Теперь ищи сам. Кругами. Хоть до вечера. А мы купаться пойдем.

Ашотик приготовился пролить слезы, но хозяин Каро сказал:

— Не плачь. Дело поправимое… Наклони голову! Ниже… Нет, лучше встань на четвереньки.

И тут Ашотик не удержался и пролил слезы обиды, но мужчина, сложившись почти вдвое, склонился к нему и объяснил, что вовсе не хочет его обидеть: просто нужно, чтобы Каро понюхал твои волосы. Понял?.. Ашотик понял, слезы у него моментально высохли, он с готовностью плюхнулся на все четыре конечности, а Каро по команде хозяина вежливо прикоснулся к его волосам влажным носом. После этого мужчина наклонился к Каро и тем же убедительным тоном попросил его «искать там… искать…» и махнул рукой в сторону исчезнувшей панамки. Пес немного задержался, словно обдумывая просьбу хозяина, затем мотнул головой и исчез в кустах.

— Наверное, спаниели самая умная порода? — сказала Аня, в ее голосе невольно прозвучали льстивые нотки.

Однако хозяин не поддался на лесть.

— Все собаки умные, — ответил он. — За исключением глупых. Как и люди. А вот что спаниели самая старая из охотничьих пород, это вроде бы верно. Если хотите знать, они попали в Европу еще в древние времена. Из Египта и Греции. Больше двух тысяч лет назад. Тогда охотничьим собакам намного трудней было: требовалось обнаружить птицу, но не вспугнуть — чтобы охотник мог набросить сеть. Представляете?

Я постарался представить, и мне стало невыразимо жаль далеких предков Каро. А он сам показался уже из кустов с панамкой в зубах и получил еще один кусок печенья.

— Спасибо, — сказала Аня, водружая на голову Ашотика панамку. — А сколько вашему песику лет?

— Четыре, — ответил хозяин и, предупреждая следующий вопрос Ани, продолжил: — Хотите знать, сколько это на человеческий возраст? По самому последнему способу пересчета шесть месяцев жизни щенка можно приравнять к десяти годам человека, один год — к пятнадцати.

— Ого, — сказал я, произведя в уме кое-какие арифметические действия, — выходит, вашему Каро уже под шестьдесят?

— Нет, тут не совсем так. Специалисты в этих делах приравнивают два первых собачьих года к нашим двадцати четырем, а потом каждый год собачьей жизни к четырем человеческим. И, значит, Каро сейчас в самом расцвете лет. Ему…

— Тридцать два! — крикнул Гурген, и бритоголовый мужчина одарил его благосклонной улыбкой.

И тут я вспомнил вдруг просьбу Алика, с которой тот обратился к друзьям после того, как вернулся с норвежского острова Шпицберген, где, судя по его рассказам, ему было довольно тоскливо, потому что близких людей среди советских работников он как-то не обрел и если общался, то большей частью с их ротовой полостью, а что касается основного населения острова — норвежцев, то общение с ними было вообще нашим людям строго запрещено — от полости рта до пят. Однако на собак запрет не распространялся, и Алик познакомился с местной лайкой, которая привязалась к нему; они совершали совместные прогулки и даже делали вид, что охотились. Пес был крупный, красивый, и звали его Каплин, с ударением на последнем слоге, что в переводе означает, по-видимому, «Мыс Лин». Так вот, просьба Алика заключалась в том, чтобы помочь ему найти хорошего щенка охотничьей породы, но не из крупных: потому как жил Алик в комнате размером едва ли больше восьми квадратных метров.