Лубянская ласточка

– …Помню, я еще преподавал в Колумбийском университете, когда первый раз приехал на научную конференцию в Париж, – рассказывал Риттер. – Вот выступает делегат от Мали. Чрезвычайно образованный человек, умница, закончил в свое время Сорбонну. Защитился, ему предлагали там заняться научной работой и читать курс лекций – впереди блестящие перспективы и спокойная жизнь в Париже.

– А он не согласился, предпочел вернуться на родину. Там же столько нужно сделать! – вставил «восхищенно» Борис.

– Именно! – обрадовался такому совпадению взглядов Риттер. – Послушайте, что волновало этого замечательного человека! Малиец говорил, что если уже сейчас не записать устной информации, которая еще хранится в головах неграмотных людей из различных этнических племен страны, то будет поздно. Эти люди хранят историю Мали в песнях, сказках, легендах. Но они очень стары. Молодые уходят в города, у них другие заботы и интересы. – Риттер сделал паузу. – А потом малиец произнес поразительную по своей трагической точности фразу, которая меня просто потрясла.

– И что же он сказал? – Петров с искренним интересом смотрел на увлеченного собеседника.

– Он сказал: «Когда умирает такой старик в одной из наших деревень – в мире исчезает целая библиотека». Именно тогда я понял, что должен перейти на работу в ЮНЕСКО.

За кофе было решено «общаться кабинетами», по выражению Риттера. «Мы ведь, мистер Петров, можем выпить кофе и у меня».

Они стали встречаться почти ежедневно. Им становилось мало коротких кабинетных общений, и время от времени они совершали походы в крошечные, уютные кафе. Их беседы давно вышли за рамки тем о «сохранении культуры этносов» или о «разнице в школьных программах стран Западной и Восточной Европы». Риттер сам инициативно касался и политических тем, в которых он откровенно критиковал американское правительство. Становилось понятным, почему он не ходит на «политзанятия» в посольство.

– Понимаете, мистер Петров, у нас в Штатах существует самая постыдная система отбора для работы в международных организациях, – горячился Джон. – Любой американец, перед тем как поступить на работу в ЮНЕСКО или даже временно сотрудничать с этой организацией, должен получить рекомендацию правительства США. По сути дела, это унизительная полицейская проверка. Представляете?

– И сколько времени занимает такая проверка? – спросил Петров, по вполне понятным причинам заинтересовавшийся этим вопросом.

– Проходят недели, даже месяцы, прежде чем ФБР, наконец, закончит проверять кандидата и даст в отношении новичка свое заключение. Представляете, сколько бесценного времени тратится попусту и какие создаются искусственные преграды для талантливых специалистов, чья «вина» может состоять лишь в том, что они восхищались фильмами Чаплина или сказали что-то хорошее о достижениях русской науки?

Борис уже кое-что слышал об этой процедуре, введенной в США в 1953 году в эпоху маккартизма. Риттер лишь подтверждал, что она действует и сегодня и что ни один президент США так и не отменил ее. Борис был рад, что американец довольствовался монологом и не спрашивал, как обстоят дела с этим вопросом в Советском Союзе. Вряд ли стоило ему рассказывать о соответствующей процедуре в СССР. Там ни один советский гражданин в ту пору не мог без проверки в КГБ, без собеседования в райкоме партии и утверждения списка в отделе загранкадров и выездов ЦК КПСС поехать по групповой туристической путевке даже в Болгарию. Что уж говорить об оформлении на работу за границей!

Они перешли на «ты», после того как американец спросил:

– Мистер Петров, вы не станете возражать, если мы отбросим этих официальных «господ» и станем обращаться к друг другу «Борис» и «Джон»?

– Давно пора, – улыбнулся Петров.

Когда Риттер узнал, что Борис интересуется искусством эпохи Возрождения, сразу же предложил сходить вместе в Национальный музей искусства Средних веков – Музей Клюни, расположенный недалеко от Сорбонны. Борис не стал возражать, хотя бывал в этом музее, и не раз. Поход туда всегда интересен, а в этот раз он еще и являлся одним шагом к поставленной цели.

Подъехав к площади Пенлеве, Джон, не мудрствуя, оставил машину на служебной стоянке университета – его, к счастью, там хорошо знали. Оттуда до музея рукой подать.

Самыми популярными экспонатами музея являются шесть гобеленов под общим названием «Дама с единорогом». Шесть загадочных сцен с участием прекрасной женщины, по обе стороны от которой стоят лев и единорог. Датированные концом пятнадцатого столетия гобелены потрясают своей сложностью и таинственной символикой. Вокруг дамы на земле, окрашенной в нежный красный цвет, сотканы тысячи мельчайших цветочков и фигурок птиц и животных. Причем каждая деталь имеет свою особенность и значение. Но что бы ни символизировали эти вытканные на материи рисунки, посетителю музея трудно оторвать от них взгляд. Эту магию каждый раз испытывал на себе и Борис.

Когда сели в автомобиль, Джон, прежде чем включить двигатель, на секунду задумался, а затем произнес: