Лубянские чтения – 2020. Актуальные проблемы истории отечественных органов государственной безопасности

Официально красный террор был объявлен Постановлением Совнаркома РСФСР от 5 сентябре 1918 г., которое подписали народный комиссар юстиции Д.И. Курский, народный комиссар по внутренним делам Г.И. Петровский и управляющий делами СНК В.Д. Бонч-Бруевич. В нем констатировалось, что «…при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью»[230]. Постановлением были определены основные направления реализации красного террора — изоляция «классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях», а также расстрел всех лиц, прикосновенных к белогвардейским заговорам и мятежам. При этом Совнарком предписывал «опубликовать имена всех расстрелянных, а также основание применения к ним этой меры»[231].

В тот же день, 5 сентября 1918 г., народный комиссар внутренних дел Г. И. Петровский издал приказ «О заложниках». Он гласил: «Расхлябанности и миндальничаю должен быть положен конец. Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен приниматься безоговорочно массовый расстрел. Местные губисполкомы должны проявить в этом направлении особую инициативу.

Отделы управления через милицию и чрезвычайные комиссии должны принять все меры к выяснению и аресту всех, скрывающихся под чужыми именами и фамилиями лиц, с безусловным расстрелом всех замешанных в белогвардейской работе»[232].

Политика красного террора преследовала целью предупреждение возможных контрреволюционных выступлений. Л.Д. Троцкий писал: «Устрашение есть могущественное средство политики и международной, и внутренней. Война, как и революция, основана на устрашении. Победоносная война истребляет по общему правилу лишь незначительную часть побежденной армии, устрашая остальных, сламывая их волю; так же действует революция: она убивает единицы, устрашает тысячи. В этом смысле красный террор принципиально отличается от вооруженного восстания, прямым продолжением которого он является»[233].

Следует заметить, что красный террор проводился исполкомами местных Советов, партийными и общественными организациями, органами милиции и ВЧК. Безусловно, важнейшую роль в его реализации, играли чрезвычайные комиссии.

На Верхней Волге красный террор фактически начался сразу после 30 августа 1918 г., до принятия соответствующего постановления Совнаркома. Так, в Рыбинске Ярославской губернии был создан специальный чрезвычайный штаб по проведению террора. За период с 30 августа по 5 сентября 1918 г. по его решениям было расстреляно 29 человек, преимущественно бывшие офицеры[234].

После 5 сентября 1918 г. репрессии приняли более упорядоченный характер. Чрезвычайные комиссии Верхней Волги развернули активную работу по осуществлению красного террора. Как отмечало руководство Иваново-Вознесенской губЧК в своем отчете за 1918 г., «все силы были брошены на активную борьбу с контрреволюцией, на аресты заложников буржуазии, фабрикантов-промышленников и политических противников, конфискацию имущества»[235].

6 сентября 1918 г. Кимрский совет телеграфировал в Тверской губисполком, что в качестве заложников арестованы «крупные шакалы буржуазии города», которые «по рассмотрении направляются в концентрационный лагерь губернии», на население наложена контрибуция в три миллиона рублей, город объявлен на военном положении[236]. В сентябре 1918 г. Кимрской уездной ЧК были расстреляны 12 человек — «контрреволюционеры, разбойники, воры и шарлатаны», а 4 человека — «как крайне враждебно настроенные к Советской власти и одобряющие действия правых эсеров» — высланы из города, их имущество конфисковано[237].

Бежецкой уездной ЧК «…взято было заложников из буржуазного элемента 28 человек и из бывшего офицерства 12 человек»[238].

В Ярославле были расстреляны «самые убежденные враги Советской власти», была введена обязательная регистрация представителей буржуазии для использования их на общественных работах.

Большую помощь в проведении репрессий в отношении имущих классов оказывало население. Как писал в своих воспоминаниях председатель Ярославской губЧК М.И. Лебедев, «Мы, чекисты, были в этом деле (красном терроре — А.Р.) только его организаторами. Ибо сами массы забирали известных царских деятелей и прочих и приводили их к нам, и мы были вынуждены их сажать в подвал, иначе трудовой народ мог их сразу уничтожить»[239].

22 сентября 1918 г. на конференции чрезвычайных комиссий Иваново-Вознесенской губернии были подведены первые итоги красного террора: «взято в виде заложников 184 виднейших представителя местной крупной буржуазии и несколько лидеров социал-предателей, произведено несколько расстрелов, главным образом активных контрреволюционеров. Расстрелян и небезызвестный генерал Ландов. Кинешемская уездная чрезвычайная комиссия оборудовала для белогвардейцев концентрационный лагерь вместимостью на 1000 людей»[240].