Лубянские чтения – 2020. Актуальные проблемы истории отечественных органов государственной безопасности

Анализ архивных документов не позволяет точно установить число расстрелянных во время красного террора, так как полной отчетности не велось, некоторые уездные ЧК не докладывали в губЧК о произведенных расстрелах. Так, например, в отчете Иваново-Вознесенской губЧК за 1918 г. сообщается, что за период с июля 1918 г. по 1 января 1919 г. чекистами всего было расстреляно 33 человека, в том числе в Иваново-Вознесенске — 8, Шуйском уезде — 13, Кинешемском — 8, Середском — 1, Юрьевецком — 3[250]. Однако в документе не раскрывается, за какие преступления люди были приговорены к высшей мере наказания. Следует заметить, что часть расстрелянных, как это следует из архивных документов, действительно представляли большую опасность для общества, неоднократно совершали тяжкие преступления (убийства, грабежи и т. п.), участвовали в погромах в 1905 г. Другую часть репрессированных составляли бывшие офицеры царской армии, полиции и жандармерии, провокаторы охранки, представители имущих классов, объявленные «врагами народа» по своему социальному положению.

Практика красного террора на местах привела к тому, что в чекистской среде стали абсолютизироваться репрессивные методы в отношении представителей «буржуазных классов». Выразителем этих настроений явился председатель ЧК Восточного фронта, член коллегии ВЧК М.Я. Лацис. 1 ноября 1918 г. он выступил со статьей «Красный террор» в одноименном журнале. В ней он так изложил свою позицию: «Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс… Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть Красного террора»[251]. Многие современные историки либерально-демократического толка часто спекулируют этим высказыванием, представляя его в качестве стратегической идеологической установки чекистов. Однако они умалчивают, что статья М.Я. Лациса вызвала резкую критику со стороны В.И. Ленина, который назвал его высказывания «нелепицей»[252]. Практика и идеология репрессий «по отношению ко всей активной буржуазии, и особенно к офицерству, полицейским и жандармам» в виде «массового истребления»[253] была признана руководством страны и РКП (б) ошибочной. Журнал «Красный террор», после выхода в свет единственного номера, был закрыт.

При этом следует признать, что во время реализации политики красного террора на местах имели место серьезные злоупотребления. В письме ВЧК от 10 октября 1918 г., адресованном губернским комитетам РКП (б), отмечалось, «что в некоторых комиссиях, главным образом уездных, творятся безобразия»[254]. Эти нарушения были характерны и для ЧК Верхней Волги. Так, например, 10 сентября 1918 г. по постановлению Шуйской уездной ЧК был расстрелян бывший полицейский надзиратель М.И. Самсонов[255]. В ходе проверки дела, проведенного по указанию секретаря ВЦИК А. Енукидзе, было установлено, что реальными фактами противоправной деятельности М.И. Самсонова чекисты не располагали, а причиной ареста и расстрела явилась личная неприязнь помощника начальника местной милиции[256]. Последний даже испросил разрешения лично привести приговор в исполнение. В Рыбинске чекистами была расстреляна вся семья, включая детей, бывшего купца Попенова, которого не оказалось дома в момент ареста[257]. В Пошехонском уезде Ярославской губернии был арестован и расстрелян гражданин Беляев, сделавший на улице замечание следователю уездной ЧК И.Ф. Ильину[258].

С октября 1918 г. руководством партийных организаций и органов исполнительной власти Верхней Волги стали приниматься энергичные меры по свертыванию красного террора, который стал выходить из-под контроля. 5 октября 1918 г. Владимирский губком РКП (б) постановил «вызвать президиум чрезвычайной комиссии целиком на заседание комитета и поставить на вид им, что прежде чем брать заложников, комиссия должна собрать весь материал, касающийся таковых и брать заложниками тех лиц, собранные сведения о которых имеют смысл»[259]. За незаконные аресты и расстрелы решением губкома РКП (б) был снят с должности и арестован председатель Владимирской губЧК Гортинский[260].

30 октября 1918 г. председатель Бежецкой уездной чрезвычайной комиссии (Тверская губерния) Залескевич докладывал, что прежним руководством ЧК «после объявления красного террора за период времени с 12 сентября по 27 октября 1918 г. были взяты заложники с мест из волостей — кулачество, их насчитывалось около пятидесяти человек, большая часть из них была не опасна для пролетариата, поэтому Комиссии пришлось… освободить под строгое обязательство»[261].