Лубянские чтения – 2021. Актуальные проблемы истории отечественных органов государственной безопасности

В 1902 г. А.А. Лопухин был назначен исполняющим обязанности директора Департамента полиции. Интересно, что уже через несколько месяцев после назначения Лопухина на пост, начался процесс организации охранных отделений в крупнейших городах Российской империи[99]. Как пишет Л.В. Ульянова, «жандармы-ученики С.В. Зубатова при А.А. Лопухине стали руководителями вновь созданных и уже существовавших охранных отделений. Так, Я.Г. Сазонов стал начальником Санкт-Петербургского охранного отделения (1903–1905), В.В. Ратко — Московского (1902–1905), А.И. Спиридович — Таврического, а впоследствии Киевского (1903–1906). Б.А. Герарди был назначен помощником начальника Сибирского охранного отделения (1903–1905)»[100]. Очевидно, отношения С.В. Зубатова и А.А. Лопухина изменились в лучшую сторону — в октябре 1902 г. Сергей Васильевич был назначен заведующим Особого отдела Департамента полиции, а общества взаимопомощи рабочих, подконтрольные Московского охранному отделению, переживали настоящий расцвет. Как писал в 1916 г. С.В. Зубатов А.И. Спиридовичу, в 1903 г. его взаимоотношения с А.А. Лопухиным снова были далеки от идеальных. На этот раз они разошлись во мнениях относительно самого высокооплачиваемого агента Департамента полиции Е.Ф. Азефа: «Дело прошлое, но все же любопытно, как мог Азеф проагентурить до 1908 года, когда мы с ним разругались еще в 1903 году, перед уходом моим из Департамента? Что же могло усыпить у Департамента мое открытое выражение А.А. Лопухину сомнений в допустимости его тактики? Ведь я нарочно арестовывал его кружки без совета с ним, а уходя, помню, слышал, что на него за провалы косятся»[101].

В истории с увольнением Зубатова с поста главы Особого отдела Департамента полиции роль А.А. Лопухина представляется не очень ясной. В момент увольнения Зубатова Лопухин находился в отпуске в Париже: «В сентябре, в Париже, до меня дошли два сенсационные известия (так в тексте — С.М.). Первое сообщало об отставке Витте, точнее, о назначении его председателем Комитета министров, создавшем ему положение, которое он в своих «Воспоминаниях» дважды называет «бездеятельным», и равнявшемся отставке своей безвластностью. Изо второго я узнал об аресте и ссылке Зубатова»[102]. Можно одинаково поставить под сомнение и то, что для директора Департамента полиции отставка заведующего Особым отделом стала сенсацией и версию отставки, которую Лопухин приводит в своих воспоминаниях: «Зубатов составил письмо, как бы написанное одним верноподданным к другому и как бы попавшее к Зубатову путем перлюстрации. В нем в горячих выражениях осуждалась политика Плеве, говорилось, что Плеве обманывает царя и подрывает в народе веру в него, говорилось также о том, что только Витте по своему таланту и преданности лично Николаю II способен повести политику, которая оградила бы его от бед и придала бы блеск его царствованию. Это письмо Мещерский должен был передать лично Николаю II, как голос народа, и убедить его последовать пути, этим голосом указываемому. Но этому плану не было суждено осуществиться. Зубатов допустил крупную оплошность — он посвятил в него своего друга, а ранее секретного агента, Гуровича, прежнего революционера, известного по кружку «Начала». Гурович же тотчас отправился к Плеве…»[103]. Во-первых, вероятность отставки Зубатова уже в июле 1903 г. существенно возросла. Именно тогда началась знаменитая стачка рабочих Юга России, в которой приняли участие некоторые рабочие, сотрудничавшие с агентами Зубатова[104]. Во-вторых, представляется маловероятной ситуация, при которой Зубатов сделал ставку на стремительно теряющего кредит доверия Николая II С.Ю. Витте, организовав странную интригу с подложным письмом. Каким образом анонимное письмо могло убедить царя в разрушительном для страны действии политики В.К. Плеве — непонятно. В-третьих, из довольно запутанных свидетельств Лопухина об обстоятельствах увольнения Зубатова можно сделать только один вывод: заступаться, ходатайствовать за опального Сергея Васильевича Алексей Александрович не собирался. Версия Ф.М. Лурье о том, что, увольняя Зубатова, министр внутренних дел В.К. Плеве пытался «лишить Лопухина главной его опоры, союзника, единомышленника, блистательного исполнителя»[105], не находит подтверждения в архивных документах.

Отношение А.А. Лопухина к еврейскому вопросу было неоднозначным. Исследователи обоснованно отмечают интерес директора Департамента полиции к сионизму, еврейским религиозным организациям и обществам взаимопомощи. Как пишет А.И. Логинов, «…в 1903 году в печати появилась записка за подписью его директора (Департамента полиции — С.М.) А.А. Лопухина «Сионизм». Структура, отвечающая за безопасность государства, и ее аналитики справедливо увидели в этих идеях угрозу для государственного устройства Российской империи. Требовалось не только усиление агентурной работы, но и использование новых методов»[106].