Лубянские чтения – 2021. Актуальные проблемы истории отечественных органов государственной безопасности

В октябре 1931 г. были ликвидированы управления, вместо них организованы самостоятельные отделы и отделения: общий, кадров, особый, секретно-политический, экономический, финансовый, хозяйственный отделы, комендатура, мобинспекция, иностранное, оперативное и регистрационно-статистическое отделения.

9 апреля 1932 г. в аппарате ГПУ Крыма была дополнительно образована спецгруппа регистрации, а регистрационно-статистическое отделение преобразовано в учетно-статистическое отделение.

Полномочное представительство ОГПУ при КрымЦИК просуществовало до июля 1934 г., когда во исполнение постановления ЦИК СССР от 11 июля 1934 г. и приказа наркома внутренних дел СССР было организовано управление НКВД Союза ССР по Крымской АССР в составе управления государственной безопасности, управления рабоче-крестьянской милиции и административно-хозяйственного управления[276].

Таким образом, после окончания Гражданской войны реформирование и дальнейшее организационное строительство органов государственной безопасности в Крыму проходило в рамках организационного совершенствования спецслужб страны.

Участие органов ОГПУ Кабардино-Балкарии в борьбе с партийной оппозицией в 1920-е гг. (на примере материалов в отношении Н.А. Катханова) М.К. Теунов г. Нальчик

В первые годы установления советской власти политика большевиков в отношении мусульманского духовенства характеризовалась большой осмотрительностью, осторожностью и существенным образом отличалась от политики в отношении православного духовенства, сросшейся с государственной властью в Российской империи.

Несмотря на то, что мусульманское духовенство и религиозные организации находились под пристальным контролем советских спецслужб, власти рекомендовали последним крайне осторожно осуществлять в отношении них свою деятельность, дабы не вызвать массовое недовольство населения. Так, Восточный отдел ОГПУ в своем письме, направленном в 1923 г. в подразделения на местах, рекомендовал «в порядке надзора за деятельностью религиозных обществ не производить никаких вторжений в молитвенные дома во время собраний или совершения религиозных обрядов до окончания таковых»[277].

В связи с этим показательна справка, датированная 1925 г. и направленная заместителем заведующего Восточным отделом ОГПУ Н.Л. Волленбергом Ф.Э. Дзержинскому, в которой отмечалось, что «мусульманское духовенство является решающей силой на Северном Кавказе. Лишение его общегражданских прав не позволяет приспосабливаться к новым общественным отношениям, и оно вынуждено вести с нами борьбу не на жизнь, а на смерть»[278].

Боязнь открытого вооруженного выступления против советской власти толкала работников ОГПУ к плотному изучению общественно-политической ситуации на Северном Кавказе, отслеживанию деятельности наиболее крупных, значимых религиозных авторитетов, являвшихся ядром формирования антибольшевистских настроений. В частности, ОГПУ рассматривало влиятельного лидера шариатского движения не только в Кабарде и Балкарии, но и на всем Северном Кавказе Н.А. Катханова, стоявшего на платформе «совместимости коммунизма и шариата», как наиболее могущего объединить под знаменем Ислама значительную часть коренного мусульманского населения[279].

Возглавляемая им в период Гражданской войны шариатская колонна под лозунгом «За советскую власть, шариат и объединение народа!» способствовала установлению советской власти в Кабарде и Балкарии[280], а образ Н.А. Катханова стал эталоном борца за народное счастье простых людей. Последнее обстоятельство руководством ОГПУ воспринималось как признак идеологической неустойчивости и политической близорукости, в связи с чем, за ним было установлено негласное наблюдение.

Получаемая органами ОГПУ информация в отношении Н.А. Катханова доводилась до высших партийных органов в искаженном виде: «Катханов пользуется авторитетом в Кабарде. Во времена Гражданской войны он и остальные муллы руководили отрядом против Деникина и теперь считают себя «советскими». К этому, нужно заметить, их побуждало скорее бывшее царское иго, чем преданность к Советской власти, о которой они сейчас говорят. Муллы Кабарды, считая себя революционными муллами, настаивают на ввод их в исполком, и одновременно с этим крепко защищают ислам и свои адаты. Например, когда Кабардинский съезд Советов стал обсуждать вопрос об упразднении калыма, то мулла Катханов немедленно покинул собрание»[281]. Так, в центре формировалось представление о Катханове как об идейном вожде шариатистов и закоренелом антисоветском деятеле.