Луч света в темной коммуналке

Суслик повернул голову в сторону девушки, обнаружил, что это никакая не Алла, ахнул и в испуге шарахнулся от нее в сторону. И как раз в этот момент произошло сразу множество событий. Сам Суслик, двигаясь неуклюже, задел стоящий на подоконнике цветочный горшок с большим алое. Растение вымахало под два метра, заметно переросло емкость, в которую было посажено и давно нуждалось в пересадке. Горшок был слишком маленький, алое слишком большое, его тяжелые ветки и так угрожающе клонились вниз. И стоило Суслику лишь слегка задеть их, как и тяжелый керамический горшок, и грунт в нем, и сам столетник полетели на пол.

И в тот момент, когда алое соприкоснулось с полом, раздался тяжелый удар и следом за ним тонкий звон бьющегося стекла. Дима не успел удивиться странному разнобою, горшок был керамический, а при ударе звенел, как Алла внезапно вскрикнула, схватилась руками за голову и начала падать на пол. Суслик тоже вскликнул и схватился за лицо. Правда, он-то не упал, но из-под его пальцев тут же потекли темные струйки крови.

Дима совсем растерялся. Он не знал, к кому кидаться к первому.

– Кровь! – голосил Суслик. – Меня ранило! Я умираю!

– О-о-о! – стонала Аннет. – Моя голова. Помогите!

Один столетник не стонал и не жаловался, он спокойно лежал на полу и ждал, когда эти люди перестанут суетиться, посадят его в нормальный горшок и поставят на свое место на окно. Его невозмутимость хорошо подействовала на Диму. Он собрался, мобилизовался и сумел взять себя в руки.

Первой он осмотрел Аннет. У нее на затылке была ссадина и отек, а на лбу набухала солидных размеров шишка. Впрочем, шишку она набила сама, упав на пол. А вот ссадина на затылке была получена ею откуда-то из другого источника. Дима огляделся по сторонам и понял, что в Аннет прилетел камень. Он был округлой формы, гладкий булыжник, обточенный водой. На нем остались следы крови Аннет. И прилетел он откуда-то с улицы.

Именно этот камень разбил оконное стекло, которое и зазвенело. И несколько его осколков отлетели в сторону Суслика и порезали ему щеку и нос.

– Врачей! Вызовите мне врачей! – вопил он. – Я истекаю кровью!

Аннет с помощью Димы поднялась с пола, вид у нее был нехорош. Девушку шатало, в глазах у нее двоилось, и к горлу подкатывала тошнота. Похоже, Аннет заработала нешуточное сотрясение мозга. Оно и понятно, если бы такой булыжник прошел не по касательной, а попал бы ей точно в затылок, он вышиб бы ей мозги, как нечего делать. И еще удар смягчил парик, который Аннет надела, маскируясь под Аллу. Парик был с длинными волосами, они-то и не позволили булыжнику проломить Аннет череп. Тем не менее Аннет была плоха.

– Мне так худо, – шептала Аннет одними губами.

Бледная, с каплями пота, она могла передвигаться лишь при помощи Димы.

– Присядь тут.

– Что это было?

– Камень. В окно кинули камнем и попали в тебя.

– Ужасно, – пробормотала Аннет. – Вся жизнь промелькнула у меня перед глазами.

Дима выглянул наружу. Но что он надеялся там увидеть? Хулигана, дожидающегося, когда его примутся ругать и отчитывать? Никого во дворе дома уже не было. Дима увидел лишь клумбу, обрамленную похожими камнями. Видимо, с нее и был взять камень, попавший в голову Аннет. Дима вызвал врачей и вернулся к двум своим пострадавшим.

– Тебе очень повезло, – пытался убедить он Аннет. – Еще чуть-чуть, и камень впечатался бы тебе прямо в затылок. А там кость тонкая, летальный исход я бы тебе гарантировал.

Эти слова утешения очень плохо подействовали на Аннет. Если раньше она хоть как-то держалась, то теперь разразилась бурными слезами. Тогда Дима переключился на Суслика.

– И тебе тоже повезло, – заявил он ему. – Был бы ты красавец, обидно было бы получить такие травмы. Шрамы на лице никого не красят. А тебе-то терять нечего. Не блистал ты красотой до сорока лет…

– Мне сорок пять!

– Вот я и говорю, до сорока пяти красоты не было, нечего и начинать.

Суслик тоже затрясся, но, кажется, больше от злости. Таким образом, к приезду врачей оба пострадавших усилиями Димы были в таком состоянии, что речи о том, чтобы оставить их без медицинской помощи, даже не шло.

– Везем в дежурную. Обоих!

– Я с ними! – вызвался Дима.

Врачи не протестовали. Пробовали протестовать Аннет с Сусликом, но Дима их возражений слушать не стал. Он уже выяснил, что дежурной была именно та больница, в которой приходила в себя Люсенька. И теперь прикидывал, как бы ему заодно повидать и девушку.

Сделать это оказалось нетрудно. Суслик с Аннет в равной степени спокойно отнеслись к тому, что Дима на время покинет их.

– Можешь вовсе не возвращаться, – злобно заявил Суслик, который до конца так и не понял, что с ним случилось, и, кажется, винил во всем именно Диму.

При этом Дима понимал, что Суслик не видит в нем кого-то знакомого. Все поведение Суслика говорило о том, что Диму он видит впервые. Как же так? Выходит, Дима ошибался? И его клиентом был кто-то другой, а не Суслик?