Луч света в тёмном автобусе

Это в великолепном советском сериале о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне они, сняв квартиру, ведут там философские диалоги за бокалом и сигарой, а ещё – боксируют, стреляют в стену, ставят химические опыты, принимают сомнительных посетителей и дам, а хозяйка миссис Хадсон, одобряя всё это и ни во что не вмешиваясь, лишь варит овсянку, перетирает бокалы, да с неподражаемой почтительностью подтаскивает им шерри!.. Любая наша квартирохозяйка поступает ровно наоборот: кто к тебе ходит, и главное, чем ты сам занимаешься – её первостатейные интересы. Поэтому приходится снимать самые отдалённые и заплесневелые углы, различные «берлаги» – лишь бы тебя проверяли (без этого всё равно никак!) хотя бы не ежедневно. Ну, и по цене это первейшая из категорий, «Z&Down». Так что сия квартирка – ещё квартира, хотя бы формально…

«Пусть вокруг будет пусто, – решил я, – но чисто: этакий минимализм!..»

Трудно даже вообразить, каким надо обладать талантом и какой харизмой – писателя, рассказчика, кулинара, заводилы-пьяницы, ловеласа (это уже не про меня), чтоб затащить хоть кого-то женского пола в такое… гм… помещение!

Гиперспартанский сей минимализм, как его не намывай, производит на неподготовленного посетителя мощнейшее впечатление. (А будь хотя бы кучка мельчайшего сора где-то в углу – чудовищное!) В пустом параллелепипеде большой комнаты впечатление минимализма и хайтека портилось лишь бугристой поверхностью обитого когда-то давно ДВП пола, облезшего и ничем не прикрытого. Хайтек представляли: узкая цельнометаллическая (без преувеличенья!) кровать, едва различимая у стеночки, сломанный советский телевизионный рыдван, выравнивающий волны ДВП (и уже не делающий того же с волнами МВ и ДМВ) и теперь задвинутый мной в угол, за кровать. В противовес эклектично-развесёлому казарменно-сельскому эффекту от полосатого матраса на кровати, аккуратно прикрытого цветастой коротенькой простынкой, эффект интеллектуального беспорядка на телевизоре создавали творчески сложенные грязные шмотки и стопка выставленных корешками книг, с закладками в них затереблённых до стояния бахромы рукописей и огрызков – в буквальном смысле – карандашей и уже не ручек, а паст от ручек…

Главная проблема была в том, что надо было найти тряпку – помыть полы, ну и, может, оторвать от неё клочок, чтобы протереть на кухне и отдраить бокал. Да ещё сортир ведь!.. Нет, даже одной тряпки – я уже вертел в руках свою вторую майку, типа домашнюю – никак не хватит! А коридор ещё, шкаф этот! Времени нет! Я налил в ведро воды (всё же есть «ведёрко» – ёмкость от какой-то строительной краски или замазки) и, даже не снимая выходных шароваристых штанов, со всего маху принялся было за дело…

Каково же было моё удивление, когда при привычном этом холостяцком присесте – вместо бабско-уборщицкого наклона – нечто недвусмысленно затрещало. И понял, что! Трусы я, пардон за лирико-интимные приватные подробности, предпочитаю не эти, подобные женским и на корню сковывающие (говорят, до бесплодия) всё мужское, и не китайскую дрянь из синтетики, тоже не понять какой формы набедренника, да ещё с резинкой как жгут Мартенса, а чисто семейные… по старозаветным совковым лекалам скроенные, уже почти нигде не продающиеся, а потому хоть и не в заплатах, но уж перешитые вручную, и стиранные и носимые до буквального распада на текстильно-волокнистые молекулы. Вот они и лопнули – буквально распались! Причём, как я выяснил, их сняв, одновременно с двух, даже с трёх сторон – сзади, спереди и даже сбоку.

Газет-то и бумаги нет! Газеты с объявлениями о работе, конечно, пухлые, но ведь денег стоят и тут же расходятся на нужды хозяйственные, ну и держать их постоянно перед мысленным взором омерзительно. Единственная бумага, да в таком состоянии, что стыдно сказать, – распечатка статьи Дугина о Летове, о «консервативной революции»: ещё на принтере том игольчатом, на бумаге хуже газетной, с неровно отрезанными краями, теперь и вовсе раздербанено всё на закладки, записки и самокрутки.

Я рад был, что обрёл вторую тряпку, тем более, что запасные трусера, по счастью, у меня имелись. Майку, как несколько более гигиеничную материю, я пустил на кухню. А основную «площадь» пришлось с тщанием и быстротой намывать небольшой этой и вполне ещё клетчатой тряпочкой – ну, не в первой…

Немыслимую батарею бутылок и фуфыриков, занимавшую совковый псевдошкаф для одежды в прихожей (кое-кто надеялся их ещё сдать, но теперь почти везде принимать стеклотару прекратили), мне пришлось, немало в спешке утрудившись, упразднить полностью. Куртку, допустим, можно и на гвоздик у двери повесить, но мало ли… Может, утром их кто-то вдруг обнаружит…

Запыхавшись до седьмого пота (вынося бутылки и мусор, а потом наползавшись вволю с тряпкой, надраивая буквально каждый сантиметр), я всё же закурил (хотел не курить, чтоб не пахло), а тряпки, ослабнув, закинул в угол того самого шкафа.