Лучанские

Удивлённый взгляд. Да, я обхожусь без кислородной маски. Пока. И у меня небольшая температура, какие-то тридцать семь и пять. Ерунда, женщины такую даже не замечают. Но у меня на КТ тоже поражение лёгких, и я не сомневалась, что тесты, которые мы сегодня сдали, окажутся положительными у обоих. Просто я моложе на пятнадцать лет. На эти пятнадцать лет мне и было легче, чем Яше.

Но Яков Михайлович был удивлён не тем, что у меня нет маски. Готова спорить, он даже не заметил такой мелочи. Он удивлён, что я не спешу к нему по первому зову. Он просто привык, что мир крутится вокруг него, великого Лучанского, награждённого всеми возможными наградами нашего государства и десятка соседних, пережившего девять правителей и явно намеревающегося пережить десятого. Он и так испытал потрясение, когда скорая отказалась к нам ехать, хотя я несколько раз повторила оператору, что вызов к поэту Лучанскому. Яша никак не ожидал, что страх перед неизвестным вирусом и противоречивыми указаниями Минздрава окажется сильнее его славы. А теперь нас с ним заперли в четырнадцати квадратах инфекционного бокса, и он даже не сможет выйти в коридор, чтобы сфотографироваться с поклонниками. Вряд ли он захочет, конечно. И вряд ли тут найдутся поклонники. Но чуть ли не впервые за много лет что-то происходит не по воле Лучанского. И даже родная жена не спешит к нему на помощь, потому что тоже заболела.

Я попыталась прикинуть, случалось ли за сорок лет нашей совместной жизни, чтобы мы болели одновременно. Оказалось, что да. Я вспомнила несколько одновременных простуд, что вполне естественно, если люди живут вместе, пользуются одной посудой, целуют друг друга за завтраком. Господи, о чём я? Когда в последний раз Яша целовал меня за завтраком?.. Но всё это были пустяковые простуды, ничего серьёзного. А сейчас я просто не чувствовала в себе сил встать. Даже если бы мне не мешала капельница, я не смогла бы подняться, сесть возле него и изображать заботливую жену. Мне очень хотелось спать, но я боялась заснуть и потерять контроль над мужем, судорожно хватающим воздух через маску. Я хотела дождаться, когда ему станет лучше после всех лекарств.

– Оля. – Яша всё-таки снял маску и отрывисто выдохнул моё имя. – Оля!

– Что? – Я постаралась приподняться на подушках.

Он тревожно смотрел на меня, и в какой-то миг мне показалось, он сейчас спросит, как я себя чувствую.

– Оля, где мой телефон? – выдохнул муж и поспешно надел маску обратно.

– Понятия не имею, – процедила я и откинулась на подушки.

Его телефон лежал у меня в сумке вместе со всеми вещами, которые я в спешке покидала, собираясь в больницу. Сумка стояла в углу палаты. Новая сумка дорогого бренда, купленная во Франции десять дней назад, когда мы с Яшей гуляли по Парижу, читали новости о начинающейся пандемии, смеялись и думали, что это какая-то глупость. У Яши только что отгремели концерты для русских эмигрантов, его прекрасно принимали, он был невероятно воодушевлён. Мы решили задержаться в Париже на пару дней, погулять и навестить старых знакомых. Я пробежалась по магазинам, где как раз начиналась сезонная распродажа, и нашла идеальную дорожную сумку. Не слишком большую, но вместительную, из экокожи, с медными пряжками в форме головы льва.

Когда мы ждали скорую, она первой попалась мне под руку, и я, не задумываясь, пошвыряла в неё Яшины майки и своё бельё. Наверное, все вещи придётся сжечь, когда мы отсюда выйдем. Если мы отсюда выйдем… Господи…

– Оля, мне жарко. – Яша снова стянул маску. – И нечем дышать. Открой окно.

За окном размазывался грязью и остатками серого снега московский март. С промозглым холодным ветром, качающим голые деревья, высаженные вдоль трассы.

– При всём желании и безумии этой затеи, Яша, ничего не получится, – вздохнула я. – Здесь цельные рамы, даже ручек нет. Окна не открываются.

– Мне нечем дышать.

– Тогда не снимай маску!

Мы полежали молча ещё несколько минут, а потом я закрутила колёсико катетера на своей руке, осторожно отсоединила капельницу и встала. Не так уж плохо я себя чувствовала. Да, слабость, немного шатает. Если бы не кашель, я бы сравнила с ощущениями после выкидыша, сразу после которого я уехала с Яшей в Чехословакию. В те годы за границу выпускали только избранных, а Яшу пригласили читать стихи на Днях советской культуры. Он включил меня в состав делегации, и я никак не могла пропустить поездку. Меня так же шатало, тошнило, я ходила, цепляясь за Яшин локоть. Но это не помешало мне обойти все магазины Праги, купить туфли-лодочки персикового цвета себе и элегантную бордовую бабочку для Яши.

Я ещё раз убедилась, что окно открыть невозможно, и подсела на кровать мужа. Он выглядел измученным: его футболка промокла на груди, виски тоже были влажными от пота.

– Ты температуришь, – констатировала я. – Это хорошо. Организм борется с вирусом. Надо немного потерпеть, сейчас лекарства подействуют, и станет легче.