Лучезарный

- Гигантского черного паука с ядовитыми челюстями… - пробормотал турвон.

- Нет. Это всего лишь один из наиболее эффектных образов… Не знаю, как я выглядел тогда. - Собеседник легкомысленно рассмеялся. - Вокруг были черные горы, камни, озера жидкой красной грязи и бордовое небо наверху. В его глазах горело отражение моей ненависти и этого неба. Мы бросились друг на друга. Вцепились. Рвали зубами, раздирали когтями… До сих пор помню вкус его мяса. Он был сильнее, хотя и я неплохо потрепал его. Потом мы расползлись в разные стороны, поливая землю кровью. Мир оказался большим… И пока нам хватало в нем места.

Буллфер без стука поставил чашу на стол. После рассказа Каракалла осталось странное беспокойство. Но что именно его вызвало, понять было трудно.

Господин Илкасты поднялся, вытащил из угла упирающегося паука. Сел, посадив его к себе на колени. Стал поглаживать по круглой спине. Питомец расслабился, вытянул щетинистые лапы, снова захрюкал довольно.

- Пока нам хватало в нем места… - повторил Каракалл задумчиво. На его лбу появилась глубокая складка. - Слушай, мы с тобой мило посидели, а теперь, извини. У меня дела.

- Ладно. - Инквизитор поднялся. - Еще увидимся.

ГЛАВА 9

Юлий

Родовое проклятье Гратхов - дурная кровь, красным бешенством наполняющая голову при сильном волнении, заглушающая голос разума и осторожность. Заставляющая в одиночку бросаться на десяток врагов и побеждать или гибнуть…

Кто бы мог подумать, что смирять ярость Гая научит мальчишка, семнадцатилетний сопляк-эллан, способный любого довести до злобного исступления одним лишь словом.

Преторианцу приходилось терпеть, молчать, успокаиваться. Он не мог позволить себе роскошь пререкаться с наглым щенком и злиться на его выходки. Он отвечал за жизни всех восьми… нет, теперь семи человек. И, в том числе, за жизнь самого малолетнего наглеца.

Критобул нашел отличное место для ночлега - крошечную поляну рядом с водой, закрытую со всех сторон густыми зарослями ветлы. Здесь можно было передохнуть, не оглядываясь через плечо каждую минуту. Огонь не будет виден с равнины, и патрули нелунгов не заявятся, привлеченные светом.

Когда телохранитель вернулся с охапкой сухих ветвей, Атэр уже сидел у костра и грел руки. «Решил посетить наше скромное убежище, прервав гордое уединение? - хмыкнул Гратх про себя. - Значит, успокоился. Или проголодался. - Преторианец ничуть не удивился, отметив, что эллан не сказал ни слова извинения за недавние несправедливые оскорбления. Так было всегда. - Ничего нового, - сделал вывод рэймлянин. - Безмерная самоуверенность и безграничное себялюбие».

- Кстати, - неожиданно подал голос Октавий. - Куда пропал Юлий? Я не вижу его уже давно. Причин для беспокойства, конечно, нет, но все-таки…

Гай резко бросил хворост на землю и свирепо глянул на ни в чем не повинного жреца. Тот сжался, захлопал ресницами:

- Нет, я не имел в виду ничего такого. Я говорил ему, опасно уходить далеко, но он сказал, что должен побыть в одиночестве и удалился вверх по реке.

«Когда-нибудь я его убью», - обреченно понял Гай, впрочем, сам не зная, кого именно: Октавия, думающего только об угрожающей лично ему опасности, или Юлия, не нашедшего лучшего времени для поисков уединения.

- Я пойду, поищу его, - сказал спутникам преторианец. - Арэлл, пожалуйста, проследи, чтобы никто больше никуда не «удалялся».

- А по причине острой необходимости можно? - съязвил Атэр.

- Потерпишь. - Бросил воин через плечо и направился вверх по реке.

…Ночной холод выполз из-под земли. Под ноги то и дело попадались мокрые камни, покрытые скользкой зеленью. Ветви ив цеплялись за спату. Раненый бок побаливал, но Гай старался не обращать на это внимания.

Юлий нашелся не быстро. Он стоял возле замшелого бревна, упавшего в реку, и смотрел на воду, с веселым журчанием обтекающую запруду. Гратх облегченно выдохнул. Слава Фортуне, хоть с этим ничего не успело случиться.

- Эй! Почему ты здесь?

Друг вздрогнул и оглянулся.

Выглядел он странно. Еще бледнее, чем обычно, движения дерганые, как у пьяного, глаза болезненно сверкают. На повязке, стягивающей предплечье, проступила кровь.

- Мне нужно поговорить с тобой!

Преторианец в недоумении пожал плечами:

- Говори. Но для этого можно было остаться в лагере. Ты же понимаешь, здесь лучше не ходить в одиночку…

Юлий мотнул головой, не желая слушать, на его лице появилось выражение отчаяния.

- Я уезжаю, Гай.

- Что?

- Уезжаю. Возвращаюсь в Рэйм. Здесь я подвергаю вас опасности.

«Только этого не хватало! - с досадой подумал Гратх. - Сезонного обострения чувства вины».

- Юлий, мы в любом случае в опасности. С тобой, или без. С чего вдруг тебя потянуло в столицу?

- Транквил умер, я должен занять его место… Хоть я и не хочу, похоже, мне на роду написано быть правителем империи, - грустно улыбнулся Юлий.

«Нет… - догадался преторианец, - все значительно хуже. Он сошел с ума. После возвращения из храма Некроса стал со странностями, а теперь окончательно обезумел».