Лучи смерти

— Бы спрашиваете, — заговорил лорд Гораций Мейтланд, — почему Цирус Стонард изменил свои планы, почему он избегает наших островов и ведет войну на южном полушарии. Я хочу попытаться коротко и ясно объяснить вам причины этого. Он делает это потому, что выступление полковника Троттера не удалось, потому что сообщение об успехе его экспедиции, ложно, потому что власть, в уничтожении которой Англия заинтересована также, как и Америка, еще существует и Цирус Стонард ее боится.

Его слова произвели на членов кабинета колоссальное впечатление. Лорд Гашфорд вскочил, забыв обычное спокойствие. Военный министр пытался защитить полковника Троттера. Один только лорд Гораций остался на месте и продолжал спокойным, убедительным голосом:

— Я высказался относительно мало удачного выбора полковника Троттера для этой экспедиции. Его обманули, и американцы, вероятно, знали об этом. После того, что я слышал от американцев об этих трех в Линнее — я считаю немыслимым, чтобы они дали старому офицеру, как Троттер, сжечь себя в своем доме. Его сообщение, правда, звучало вполне правдоподобно, но оно не убедило ни меня, ни, вероятно, доктора Глоссина и Цируса Стонарда.

Сэр Винцент Рэшбрук нашел возможность во время слов лорда Горация снова застегнуть свою саблю.

Его лицо из красного стало багровым и он разразился тирадой.

— Неужели человек, владеющий своими пятью чувствами, может хоть на мгновение поверить, что три слабых человека опасны мировому могуществу? Мне очень жаль Цируса Стонарда, если подобные сообщения его тревожат.

Лорд Гораций спокойно дал желчному адмиралу высказаться и бесстрастно продолжал:

— Цирус Стонард информирован лучше, нежели мы, благодаря доктору Глоссину. Глоссин единственный человек, знакомый с этим открытием с самого начала. Он знает гораздо лучше нас, как далеко простирается его действие. Доказательством тому служит изменение военного плана американцев. Направленные против Британских островов боевые силы теперь отозваны. Диктатор боится, как бы эти трое здесь не помешали ему и поэтому перенес наступление в южное полушарие, где он чувствует себя в безопасности от власти трех…

Лорд Гашфорд прервал его.

— Если вы правы, то поведение диктатора еще более непонятно. Как может он пускаться в войну с нами, опасаясь власти этих трех?

— Объяснение этому нужно искать в самом существе диктатора. Цирус Стонард, без сомнения, величайший государственный деятель XX века. Со времен Георга Вашингтона никто столько не делал для Штатов. Если бы не честолюбивое желание сделаться диктатором и остаться им, он стоял бы в истории рядом с Вашингтоном или даже выше его.

Честолюбие и жажда власти ослепили его. Он томит народ, привыкший к свободе в течение полутора веков, под игом безграничного абсолютизма. Но он сидит на вулкане. Ему постоянно нужны новые успехи. Если их нет — конец его диктаторству. Он играет ва-банк. Свободолюбивые американцы переносили гнет, пока еще свежи были воспоминания о позорном поражении в войне с Японией и пока Цирус Стонард увеличивал богатство и могущество Америки. Его власть не может обойтись без непрерывных внешних успехов.

После победы над Японией, Англия осталась единственной соперницей. Всякому, знающему личность Цируса Стонарда, должно быть ясно, что он будет пытаться уничтожить ее. После этого он достиг бы вершины могущества. Америка господствовала бы над миром, Цирус Стонард был бы повелителем Америки.

Он начал войну, как полководец, который сомневается в успехе, но предпочитает скорее умереть во главе своей гвардии, чем отступить. Цирус Стонард стоит на границе между гением и безумием, и, вероятно, уже перешагнул ее в опасную сторону.

Слова лорда Мейтланда оказали свое действие на членов кабинета. Они видели фигуру диктатора во всем ее величии, но и со всеми ее слабостями и страданиями. Вопрос военного министра снова вернул их к действительности:

— Что нам делать теперь? Разве мы не должны защищаться? Неужели мы должны положиться на таинственную власть, существование которой по меньшей мере дело личного взгляда? Было бы недостойно Англии и английской истории, если бы мы в смутной надежде на сверхъестественную помощь не сделали бы всего необходимого для защиты родины.

Сэр Винцент Рэшбрук проговорил:

— Наш Исландский флот должен сомкнутыми рядами напасть на Нью-Йорк. Мы превратим пятнадцатимиллионный город в пепел. Это отобьет у диктатора аппетит к Индии и Африке.

Лорд Гораций снова взял слово.

— Я здесь нахожусь в своеобразном положении. Я занимался этими вопросами больше, чем кто-либо другой из членов кабинета. И я говорю вам… подумайте о моих словах, господа… Мы в ближайшее время почувствуем вмешательство этой власти. Я считаю правильным ограничиться только защитой.

Слова лорда Мейтланда не смогли поколебать кабинет. Последние телеграммы об американском нападении на Индию делали всякую выжидательную позицию вредной. Индия была самым уязвимым местом Великобритании. Осмелившийся напасть на нее должен был быть уничтожен.

Английский премьер приказал своему секретарю: