Лучинушка

– То есть, вы отводите мне роль свахи. А сами?

– Признаюсь честно, я трушу.

– Боитесь, что она вам откажет?

– Боюсь, что она не захочет меня выслушать, поэтому прошу вас объяснить ей все, о чём я вам рассказал. Если она даст согласие, я приглашу своего юриста. Он разберётся во всех нюансах и посоветует, что нужно сделать для того, чтобы у неё никогда не возникло никаких проблем. Ведь она молода, доверчива и неопытна, её легко обмануть. Так вы с нею поговорите?

– Поговорю, но ничего не обещаю и обнадёживать вас не буду. Стеша не из тех девушек, которые ради денег готовы на всё.

– Спасибо. Главное, чтобы она поняла суть дела, а в остальном мы разберёмся потом. Однако, мне пора идти. Пожалуйста, позвоните мне, как только ваш разговор состоится. Прошу помнить, с каждым днём времени остаётся всё меньше, а нам надо будет уладить очень много вопросов. Я очень на вас надеюсь.

Услышав о болезни Адама Викентьевича, Стеша расплакалась.

– Я знала, я чувствовала, что с ним что – то не так. Ну почему все, кто становится мне дорог, тут же уходят.

– Не надо плакать, моя девочка. Ты не даёшь мне сказать самого главного.

– Что может быть главнее человеческой жизни. Ведь это же несправедливо, Адам Викентьевич такой добрый.

– Ты ещё не знаешь, насколько он добрый. Он хочет оставить тебе всё своё состояние.

– Почему мне? – удивилась Стеша.

– Так он решил. Но для этого нужно сделать одну важную вещь.

– Зачем отдавать состояние, – продолжила Стеша, – я и так перед ним в долгу, и всё что нужно сделала бы и так.

– Дослушай же, что я хочу сказать. В общем, он просит твоей руки.

– Какой руки, зачем?

– Он хочет на тебе жениться.

– Жениться? На мне? Вы шутите…

– Вот и я поначалу возмутилась так же, как и ты, пока он не объяснил причину своего решения. Я постараюсь сделать это в трёх словах. Как я поняла, он предлагает тебе фиктивный брак. Условие такое – вы с Адамом регистрируете брак, и ты вместе с Родей переходишь жить в его дом на законных основаниях. Он сказал, что жить ему осталось всего несколько месяцев и он хочет, чтобы вы своим присутствием скрасили его последние дни. Если Сара Вульфовна его переживёт, вы должны о ней позаботиться. За это вы и получите всё, что он имеет. А это, насколько я знаю, миллионы. Да, и ещё одно условие – пока он жив, у тебя не должно быть никаких отношений с другими мужчинами. Теперь кажется всё. Подумай, готова ты пойти на такой шаг или нет.

– Я не представляю себе, что делать с миллионами и вообще для чего нам жениться. Я и так готова помогать и ему, и его матушке.

– Я знаю, что ты готова, но тогда ты не получишь даже ломаного гроша. Ты же понимаешь, его тело ещё не успеет остыть, как на его состояние найдётся куча претендентов.

– Ну и пусть, если они имеют на это право.

– Какое право, о чём ты говоришь? Родственников у их нет, а друзья… Ты видела его друзей? На честно заработанные деньги бриллиантов, которыми увешаны их жены, не купишь, и хоромы, в которых они живут, не построишь. Стоит им узнать, что он неизлечимо болен, как они тут же примутся действовать, и, я думаю, очень быстро найдут способ прибрать его состояние к своим рукам, возможно даже ещё при его жизни. А он не хочет отдавать этим упырям то, что было заработано трудом нескольких поколений.

– И что же мне делать?

– Принимать решение ты должна сама.

Адам Викентьевич сидел на берегу озера, любовался стайкой уточек, скользившей по зеркальной глади, и размышлял над жизнью, промчавшейся мимо со скоростью курьерского поезда, оставившего в памяти лишь медленно тающий дымный след, размывающий лица пассажиров, глядящих из его окон.

Он знал, что, исполняя невероятно дорогие причуды расточителей, проматывавших миллионы и плативших ему огромные суммы при условии – «чтобы такое было только у меня и больше ни у кого», стал великим Мастером. И, творя один шедевр за другим, жил надеждой, что именно то, что он делает в настоящий момент, станет вершиной, к которой он стремился всю свою жизнь. И наконец – то можно будет успокоиться и отдохнуть, делая простенькие и недорогие украшения для простых смертных, и жить такой же спокойной, размеренной жизнью, какой живут они.

Но удовлетворение, полученное при виде готовой работы, проходило быстро. Так сияние зари захватывает дух и очаровывает своими необычными красками, но за какие – то несколько минут они смешиваются, блекнут и наступает обычный день. Так и он, полюбовавшись делом своих рук, через некоторое время снова ощущал прилив желания искать и создавать то, чего ещё не делал никто. Мозг начинал напряженно работать в поисках новых форм, рука бралась за карандаш и чертила нечто ещё толком не осознанное, не имеющее определения до той поры, пока несколько десятков, а то и сотен фантастических каракулей и росчерков не складывались в картинку, достойную нового шедевра.