Лучинушка

– Конечно, нет. Никто не посмеет ничего выбрасывать без указания хозяев. Сейчас мы спросим у Зиночки.

Проводив Софью Николаевну, отправились на поиски одеяла. Сара Вульфовна, несмотря на усталость, тоже захотела посмотреть на Родькино наследство, которым он так дорожил. Нерон как обычно увязался за нею.

Их вещи лежали в комнате на втором этаже, отведённой для Родьки. Зиночка стала извиняться за то, что в связи с сегодняшними событиями не успела разложить содержимое пакетов по местам.

– Ничего, голубушка, займётесь этим завтра. – сказала Сара Вульфовна, – Можете идти убирать со стола, мы здесь разберёмся сами.

– А вот и Родечкино одеяло, – сказала Стеша, найдя нужный пакет.

Она достала одеяло и хотела раскинуть на диване, чтобы показать Саре Вульфовне из каких старинных тканей оно было сшито. Но тут случилось неожиданное. Похоже, многократные просушки и прожаривание на солнце не смогли полностью уничтожить въевшиеся в вату запахи леса, прокопчённой сторожки и молодой волчицы, которая часто валялась на нём вместе со своим другом и покровителем.

Эти запахи, непривычные для благородного нюха Нерона, родившегося и выросшего в домашней обстановке и гулявшего в основном по хозяйскому двору, насторожили его, и он с рычанием схватил зубами за край одеяла и стал трепать, пытаясь вырвать из Стешиных рук. Родька бросился спасать бесценную для него вещь, и, поймав одеяло за другой край, стал тянуть на себя. Одеяло затрещало и порвалось.

Сара Вульфовна замахнулась на Нерона палкой, Адам Викентьевич схватил за загривок и вытолкал вон из комнаты. Оскорблённый пёс уселся перед закрытой дверью и стал обиженно поскуливать. Родька молча уткнулся лицом в одеяло и стал вздрагивать от плача.

– Детонька моя дорогая, прости меня, это я виновата, не уследила за собакой. Я ведь знала, как Нерон реагирует на незнакомые запахи, но не подумала о том, что пускать сюда его не нужно… – причитала Сара Вульфовна, сама едва не плача от жалости к парню, очаровавшего её своей добротой.

– Родечка, не нужно расстраиваться. – сказала Стеша, обнимая его за плечи. – Видишь, мама тоже плачет, а ей нельзя, она может заболеть. Давай – ка одеяло мне, я посмотрю, что с ним можно сделать.

Родька выпустил одеяло из рук, и, встав на колени рядом с коляской, уткнулся лицом в плечо Сары Вульфовны и стал приговаривать.

– Мама, не надо. Мама, нельзя.

Стеша начала складывать рваные края одеяла вместе, придумывая, как лучше и аккуратней их заштопать.

– Родечка, посмотри сюда. Видишь, ничего страшного не случилось, я его заштопаю так, что от дыры не останется и следа.

Родька посмотрел на одеяло и заулыбался. Все облегчённо вздохнули, радуясь, что неловкий инцидент благополучно исчерпан. Под дверью снова заскулил Нерон, не терпевший одиночества, и Родька отправился его жалеть и успокаивать.

Стеша ещё раз пригладила рукой надорванное одеяло, потянула за торчавшую из дыры нить и неожиданно вытащила изнутри небольшой свёрток из некогда белой бязи.

Адам Викентьевич взял его и развернул. К изумлению присутствующих, в нём обнаружилось несколько пар золотых серёжек. Покопавшись в слежавшейся вате, Стеша нашла ещё один пакетик, в котором лежало десять золотых червонцев.

– Как они сюда попали? – удивилась Стеша.

– Судя по весу, это не единственный сюрприз, спрятанный в этом одеяле. – ответил Адам Викентьевич, приподняв его в руках. – но для того, чтобы всё это найти, придётся перебрать его до нитки.

– «Перебрать всё до нитки» – задумчиво произнесла Стеша, и тут же воскликнула, – я вспомнила! «Не выбрасывай ни одной тряпки, лежащей подо мной, пока не переберёшь всё до последней нитки» … Так сказала Ангелия незадолго до своей смерти, а я не придала этим словам никакого значения.

– Значит она была в курсе того, что в нём спрятано.

– Наверное. Не зря же она наказала Родьке никогда с ним не расставаться.

– И только благодаря его послушанию оно до сих пор сохранилось, иначе уже давно догнивало бы на какой – нибудь свалке. Но как нам убедить этого замечательного молодого человека в том, что его бесценная реликвия подлежит варварскому уничтожению?

– Не знаю. Боюсь, он с этим не согласится.

– А если сказать, что мы отдали его в ремонт и стирку, а потом подменить? – сказала молчавшая до сих пор Сара Вульфовна. – У меня есть немного похожее и тоже довольно старое одеяла, которое я храню как память о моих родителях.

Стеша покачала головой и сказала:

– А что будет, если Родька заметит подмену? Он не настолько глуп, как кажется. Давайте сделаем так, – сложим нашу находку обратно в одеяло, потом позовём Родю и вытащим её на его глазах. Надо будет как – то ему объяснить, что эти вещи его мама оставила для нас, но для того, чтобы найти всё, что в нём ещё может быть, нужно распороть всё одеяло. А из того, что от него останется, я сошью для него подушку. Мне кажется, так будет честнее.

– Пожалуй, это самый лучший выход. – согласился Адам Викентьевич.– зовите его сюда.