И потому, натягивая тетиву, будь подобен музыканту, прикасающемуся к своему инструменту. В музыке время важнее пространства: вереница нот, выстроенных в линию, не значат ничего, но тот, кто сумеет прочесть написанное ими, сумеет и превратить эту вереницу в звуки и такты.
И точно так же, как стрелок оправдывает бытие цели, стрела оправдывает существование лука: стрелу можно метнуть и рукой, но лук без стрелы совершенно бесполезен.
И потому, натягивая тетиву, не думай о том, что ты готовишь лук к выстрелу. Думай, что стрела – это неподвижный центр, и когда ты бережно держишь ее, прося быть твоей соратницей, то приближаешь к ней связанные тетивой концы лука.
Как смотреть на мишень
Многие лучники сетуют, что, несмотря на многолетние упражнения в искусстве стрельбы, сердце у них колотится в тревоге, рука дрожит, прицел сбивается. Они должны понять, что сами по себе лук и стрела ничего изменить не могут, но искусство стрельбы выявляет все ошибки.
В тот день, когда ты не чувствуешь любви к жизни, твой выстрел будет неточен. Ты вдруг увидишь, что тебе не хватило силы до предела оттянуть тетиву, что не смог согнуть лук так, как нужно.
И обнаружив это, попытайся понять причину твоих трудностей: это будет значить, что ты уже столкнулся с беспокоящей тебя проблемой, но суть ее еще скрыта от тебя.
Случается порой и обратное: твой прицел верен, тетива звенит, как струна лютни, и птицы вокруг вторят ей. И тогда ты понимаешь, что отдаешь самое лучшее в себе.
Но все же не слишком увлекайся стрельбой по утрам, независимо от того, попадаешь ты в цель или промахиваешься. Впереди будет еще много дней, и каждая стрела заключает в себе целую жизнь.
А в те минуты, когда дело не ладится, постарайся определить, что же заставляет твои руки дрожать.
Используй минуты неудач, чтобы распознать причину дрожи. Используй хорошие минуты, чтобы найти свой путь к миру в душе.
Но пусть ни страх, ни радость не останавливают тебя: путь стрелка – бесконечен.
Миг выстрела
Выстрелы бывают двух видов.
Первый – тот, который произведен точно, но – без души. В этом случае лучник, как бы совершенно ни владел он техникой, сосредоточен исключительно на цели – и потому не совершенствуется, снова и снова повторяет себя, не может расти и однажды сходит со стези стрелка, потому что все для него становится рутиной.
Второй – тот, в который стрелок вкладывает душу. Когда намерение лучника преобразуется в полет стрелы, пальцы его руки отпускают тетиву в нужный миг, от звона ее начинают петь птицы, и движение, которым он что-то отправляет вдаль, помогает – как это ни странно – вернуться к самому себе и обрести самого себя.
Ты знаешь, какие усилия требуются, чтобы натянуть лук, чтобы ровно дышать, чтобы сосредоточиться на мишени, чтобы ничем не отвлекаться от своего намерения, чтобы сохранить правильность позиции и – уважать свою цель. Но ты должен еще и понимать, что в этом мире ничто не остается с нами надолго: придет миг, когда надо будет разжать пальцы и дать своему намерению следовать своим путем.
Ибо предназначение стрелы – улететь, как бы ты ни любил все то, что привело тебя к изысканной правильности стойки и к верности намерения, как бы ты ни восхищался красотой ее оперения, ее остротой, ее формой.
Но если улетит она раньше, чем лучник изготовится к выстрелу, ее полет будет очень краток. А если позже, чем он встанет в правильную стойку и добьется предельной сосредоточенности, тело его не выдержит напряжения и рука его задрожит.
Стрела должна сорваться с тетивы в тот самый миг, когда лук, лучник и цель окажутся в единой точке Вселенной: это и называется вдохновением.
Повторение
Движение – это воплощение глагола или, иначе говоря, действие – это явленная мысль.
Чуть заметный жест способен выдать нас, а потому все должно быть доведено до совершенства: все детали обдуманы, а техническое мастерство – проявляться интуитивно. Но интуиция имеет дело не с тем, что называется рутиной, а с тем состоянием духа, которое превыше всякой техники.
И как итог долгих тренировок – мы уже совсем не думаем о необходимых движениях: они становятся частью нашего бытия. Но чтобы это произошло, нужны тренировки и упражнения.
И, как будто этого недостаточно, – упражнения и тренировки.
Погляди, как обрабатывает кусок железа хороший кузнец. Непосвященному кажется, что он повторяет одни и те же удары молотом.
Но тот, кто постиг путь лучника, знает, что каждый раз сила удара меняется. Рука совершает одинаковые движения, но, приближаясь к поковке, решает, ударить ли ей с большей или меньшей силой.
То же самое происходит и с повторением, которое только кажется однообразным, а на самом деле оно всякий раз – разное.
Погляди на мельницу. На первый взгляд кажется, будто крылья ее вращаются с одинаковой скоростью, повторяют одно и то же движение.
Но тот, кто разбирается в их устройстве, знает, что они приспосабливаются к силе и направлению ветра и, если нужно, меняют движение.