Лучшая доля

— Ты хоть сама понимаешь, о чём просишь, Котёнок? — лукаво улыбаясь глазами, поинтересовался он у меня. — Я же сатрап, деспот и тиран.

— А, ну да, как же я забыла! — попыталась я повторить его ехидную улыбочку, но не получилось. — Правильно, останусь подопечной, вдруг найду себе другого покровителя, — обиженно добавила, так как надеялась, что он обрадуется моему вопросу.

— Не найдёшь, так как будешь сидеть дома и воспитывать наших детей.

— О как! А ты тогда на что? — возмутилась я такой несправедливости. А как же равенство полов?

— Я буду прилетать с работы и любить тебя до изнеможения.

— А дети как же? — идея мне нравилась, но хотелось поиграть в эту странную игру, затеянную любимым.

Вилорг боднул меня лбом, легко чмокнул в нос, и ответил, прежде чем поцеловать в губы:

— А дети с няней.

Да, хороший план. Стоит попробовать воплотить его в жизнь.

***

Где-то на Новомане

— И снова здравствуйте, — ехидно поздоровался Кошир с пленёнными унжирцами.

Десять заурядных разномастных вольных мыслителей, стояли на коленях в ряд, перед наместником Новомана. Были среди сообщников и женщины, но трогать их никто из манаукцев не посмел, поэтому сейчас перед альбиносом стояли лишь мужчины.

— И что вам всем так жизнь не мила? — продолжил свой допрос Кошир, рассматривая бесстрастные лица фанатиков. — Вы же знаете, как мы дорожим своими детьми. Каждым ребёнком. Они на вес золота. А вы покусились на самое дорогое.

Шандар стоял, еле сдерживая свой гнев. Он ненавидел всем сердцем, всей душой каждого из унжирцев, что еще были живы, а его Роза нет. Ему хотелось исправить эту несправедливость, но вперёд наместника лезть не стоило.

— Неужели думали, что вам всё сойдёт с рук? Предшественникам не сошло, а вам вот повезёт? Зря надеялись, — оскалился Кошир и протянул руку, в которую ему вложили плеть.

— Мы создали вас! — неожиданно выкрикнул самый старший из унжирцев, именно он и собрал вокруг себя единомышленников, которые помогали ему в благом деле создания сверхсущества.

— О, вот зря напомнил, — усмехнулся Кошир, пробуя тяжесть рукояти плети, вращая запястьем. — Зря! Вы создавали не нас, вы создавали себе рабов. Так вот, сейчас и почувствуете, что значит быть послушной игрушкой в руках сильнейшего.

Первый удар плети пришёлся именно по главному унжирцу, тот громко взвыл, прикрывая лицо руками.

— Ну, кто ещё хочет напомнить мне моё место? — весело поинтересовался Кошир у остальных притихших пленных. — Кто хочет поиграть в создателя? Кому так надоела его жалкая жизнь.

Слабые субтильные унжирцы замотали головами, не желая почувствовать вкус плети на своих спинах, не хотели больше слышать её песни.

— Ах да, — развернулся Кош к своим соплеменникам, — я же забыл, что они уже примерили на себя роль Бога и теперь пора получать по заслугам. Расстрелять!

Короткий приказ, и напрасные мольбы о пощаде утонули в звуках выстрелов. Шандар возбуждённо дышал, глядя, как кровь заливала пол, ловил её запах и получал удовлетворение от агонии убийц своей жены.

— Тц. Откуда в них столько дерьма? — расстроенно раздалось рядом. Шандар обернулся на наместника, которым презрительно кривил губы. — Тома пирожки с мясом приготовила, а придётся тут застрять, наверное, на час. Пока приберёмся, остынут, — печально закончил он, оглядываясь по сторонам.

Шандар моргнул, не вполне понимая, ослышался или нет. А Кошир уже командовал браться за работу, нужно было уничтожить все улики, потому как Унжир обязательно попытается поискать своих граждан. Унжирцы давно старались прижать манаукцев, но пока не получалось. И шанса давать им никто не собирался.

Эпилог

В детской, как обычно, было тепло и тихо, лишь свет лампы ласкал нежный овал лица Лилии. Она опять уснула возле кроватки Виктора. Прошло два месяца, а она всё равно беспокоилась, что малыша могут украсть, поэтому дежурила у его кроватки, когда Шандар задерживался на работе.

Мужчина тихо вошёл в комнату и замер у порога. Сердце забилось в бешеном ритме. Что может быть прекраснее, чем женщина и ребёнок, нет ничего трогательнее этой картины. Лилия заменила Вите настоящую мать. И всё чаще Шандар позволял себе осторожные прикосновения к этой хрупкой, доброй и отзывчивой девушке. Она умела лечить душевные раны, придавать силы, верить в лучшее. Мужчина, сам того не понимая, цеплялся за Лилию, боялся её потерять. Сколькие уже намекали, что пора её познакомить с кем-то молодым и перспективным, но Шандар не мог даже допустить мысли, что рядом с Лилией будет другой.