Лучшая фантастика XXI века

Когда они не сосредоточивались на внешнем мире, Геннадий с Мирандой сканировали разные объекты и печатали их на 3D-принтерах Оверсэтча, или ухаживали за садами на крышах, или перегоняли фургоны с продукцией из одного тайного места в другое. Все, в чем они нуждались для выживания, производилось за пределами формальной экономики и вообще не требовало от нее ресурсов. Даже электричество, передвигавшее их фургоны, поступало от ветряков на крышах, созданных на 3D-принтерах Оверсэтча, которые сами были напечатаны на других принтерах. Оверсэтч разрабатывал брошенные территории, очищая их и добывая металлы и редкоземельные элементы. Тарелки на крышах домов принимали и передавали закодированную информацию – обычными информационными сетями Оверсэтч не пользовался. Эти автономные системы уходили далеко за пределы Стокгольма; в сущности, они пронизывали весь мир.

Примерно через неделю выяснилось, что гораздо легче и дешевле выписаться из отеля и снять квартиру в Оверсэтче; такие квартиры, как и все остальное в этом виртуальном мире, находились в самых неожиданных местах. Геннадий и Миранда переселились в Гётеборг, где им предложили просторное жилье в перестроенных судовых контейнерах у пристани – очень уютные, отапливаемые, с электричеством, со спутниковой связью и шестидесятиканальным телевидением (все, разумеется, изготовлено в Оверсэтче) отсеки.

Как-то ясным утром Геннадий отправился в стокгольмское кафе, куда его просил зайти Хитченс, и попытался описать свою новую жизнь человеку из Интерпола.

Хитченс не на шутку разволновался.

– Это фантастика, Геннадий, просто фантастика.

И он начал строить планы облав, с помощью которых преступников захватят с поличным и покончат со всей их сетью.

Геннадий смотрел на него, мигая, как сова.

– Возможно, я еще не вполне проснулся, – сказал он с самым сильным славянским акцентом, на какой только был способен, – но, кажется, эти люди ничего плохого не делают.

Хитченс поперхнулся, и Геннадий, подавив сарказм, постарался объяснить, что граждане Оверсэтча не делают ничего противоречащего шведским законам, – более того, они во всем скрупулезно придерживаются буквы закона. Они отказались от национальной и региональной экономики, а вместе с тем от общества потребления. Если им вдруг понадобятся деньги, чтобы заплатить за какую-то услугу в реальном мире, у них имелось достаточно инвестиций, недвижимости и тысяч других законных предприятий. Просто для выживания им ничего этого не нужно. Они платят традиционной экономике, лишь бы она оставила их в покое.

– К тому же, – добавил он, – Оверсэтч распространился по всему миру, как гигантская транснациональная корпорация. Обычно мы с Мирандой работаем вместе, но географически мы разделены… таково большинство их операций. Тут, в сущности, нет места, где возможно бы было провести облаву.

– Если они хотят, чтобы их оставили в покое, – нетерпеливо спросил Хитченс, – зачем им понадобился плутоний?

Геннадий пожал плечами.

– Я не нашел ни одного свидетельства, что за похищением плутония стоит именно Оверсэтч. Свои посылки они даже не запечатывают – я специально проверял и знаю, и постоянно ношу с собой счетчик Гейгера. Тот, кто перемещает плутоний, вероятно, использует Ривет-Кутюр. Вот там посылки запечатывают.

Хитченс постучал пальцами по желтой скатерти.

– Тогда на кого, черт побери, работает Фрагмент?

Вопрос намекал, что сам Хитченс об этом почти не думал (а вот у Геннадия он сидел в сознании постоянно), и это его глубоко встревожило. Что же это за люди такие, если слепо доверяют пойманному с поличным преступнику и не подумали, что он с самого начала мог быть двойным агентом?

Он сказал Хитченсу:

– Не думаю, что Оверсэтч – конечная цель Фрагмента. Помните, он сказал, что прибыл из какой-то «далекой Силении». Думаю, он хочет заманить нас туда.

Хитченс провел пальцами по волосам.

– Не понимаю, почему бы ему просто не сказать нам, где это.

– Потому что это не место, – с легким нетерпением сказал Геннадий. – Это протокол.

Некоторое время он пытался объяснить это Хитченсу, но только возвращаясь к себе в доки, вдруг понял сам. Несколько недель назад он вообще не понимал, что такое Оверсэтч. Вместе с тем бессмысленные и бездумные отношения в так называемом «реальном» мире начинали казаться ему все более сюрреалистическими. Почему люди по-прежнему ежедневно приходят на одно и то же рабочее место, если количество необходимых шагов, чтобы предлагать свои профессиональные услуги, практически свелось к нулю? Большую часть своих способностей люди могут сегодня применять гораздо эффективнее, но продолжают запирать себя в прокрустово ложе контрактов и трудовых договоров – отношений, которые, подобно существующим «во плоти» городам и государствам Фрагмента, сейчас превратились в реликты варварских времен.

Геннадий почти добрался до своего жилища в порту Оверсэтча, когда его очки негромко пискнули. На рабочем столе появился небольшой значок с надписью: «Входящий звонок. Вызывает Лэнс Хитченс».

Геннадий поднес палец к уху и сказал:

– Слушаю.