Лучшая фантастика XXI века

– В Оверсэтче происходит очень многое, помимо игры в уклонение от налогов, не так ли? Люди, которые занимаются этим, говорят, что в одном и том же месте в одно и то же время может существовать не один мир, а сотни тысяч. Что уходить из двадцать первого века в фермеры или в горцы не обязательно. И они строят этот параллельный мир.

– Это первый такой мир, – согласилась она, – но, очевидно, не последний. Силения должна быть такой же, только гораздо более скрытной и независимой. Мир без мира. – Она покачала головой. – Вначале я не понимала, почему Джейк туда отправился. Но он всегда был похож на вас… не связан с определенным миром, не искал легких путей. Вообще не представляю себе его членом какого-нибудь культа.

Геннадий огляделся.

– Разве это культ? – спросил он.

Миранда покачала головой.

– Нас никогда не просили во что-то верить, – сказала она. – Перед нами просто открывали двери… одну за другой. – Она улыбнулась. – Разве вам хоть немного не любопытно, а что там за следующей дверью?

Он не ответил, но в два часа ждал в своей комнате, заперев двери. Пытался читать, слушать музыку, но время тянулось бесконечно, и в конце концов он просто ждал, все меньше веря, что что-то произойдет.

Когда на судовой контейнер с грохотом рухнуло что-то огромное, Геннадий вскочил и бросился к двери – но было поздно. Его комната, раскачиваясь (что вызывало у него морскую болезнь), поднималась в воздух, а когда ему наконец удалось подавить приступ тошноты, невидимый кран с глухим стуком опустил куда-то его контейнер.

Дверь по-прежнему была заблокирована. К тому времени как несколько часов спустя ее открыли, Геннадий уже смирился с мыслью, что ему предстоит умереть с голоду или от недостатка кислорода. Между тем контейнеровоз «Акира» уже давно был в пути; Геннадий лежал, закрыв глаза, и чувствовал, как корабль под ним медленно раскачивается. Не открывая глаз, он погружался в темноту, это был его личный «аттрактор», где он мог скрыться хотя бы ненадолго.

Но вот под кроватью послышался настойчивый электронный писк. Геннадий, не задумываясь, протянул руку, но помедлил. Потом, негромко чертыхаясь, надел очки.

В тот же миг вокруг возник Оверсэтч, сложный светящийся город, видимый сквозь стены судового контейнера. Сегодняшняя карта мира была устремлена к Китаю; почему это произошло, он поймет позже. А пока он пригасил поток подробностей и, когда город превратился в слабое сияние и негромкий шелест, встал и вышел из комнаты.

Его контейнер в числе многих модифицированных стоял на палубе «Акиры». В Оверсэтче контейнеры именовались «пакетами». У большинства пакетов были незаметные снаружи двери, так что, если поставить их рядом, можно было переходить из одного в другой, не выходя на палубу. Контейнер Геннадия стоял в ряду из десяти. Над ним и под ним были другие уровни, куда попадали через двери в полу и потолке контейнеров.

Все эти пакеты наряду с законно перевозимыми контейнерами предстояло выгрузить в месте назначения. В редких нелегальных операциях Оверсэтч взламывал существующую маршрутную систему перевозки контейнеров. Официально судовые контейнеры Оверсэтча не существовали. Когда их снимут с одного корабля, они рано или поздно окажутся на борту другого и отправятся другим маршрутом, точно как информационные пакеты в Интернете. Они перемещаются по системе, никогда не достигая пункта назначения, но регулярно встречаясь с другими и образуя временные сообщества, подобные этому, а затем рассыпаясь и преобразуясь, и создавая новые сообщества где-то еще. Все вместе они создают столицу Оверсэтча – город в вечном движении, постоянно перестраивающийся и почти всегда находящийся в международных водах.

Контейнер с плутонием находился в этом же жилом комплексе, но не был его частью. В него невозможно было попасть из других контейнеров. В него вообще невозможно было попасть. В первую же ночь на корабле Геннадий вышел на палубу и обнаружил его на самом верху груды. До него было не менее тридцати футов, и Геннадию потребовалось минут десять, чтобы с трудом до него добраться. Когда он наконец оказался возле него, у него отчаянно колотилось сердце. Что, если он упадет в темноте, на раскачивающемся корабле, в непредсказуемый ветер? Он осмотрел дверь контейнера, но та была заперта. На всех окружающих контейнерах стоял только штамп инспектора: контейнеры были пусты.

Больше он не пытался туда подняться, но продолжал наблюдать.

Исследуя лабиринт контейнеров Оверсэтча, он побывал в гостиных, столовых, химических туалетах и рабочих мастерских. Шведы, направлявшиеся в отпуск в Канаду, махали ему, здоровались и называли по имени; они уже явно выпили; он улыбался им и шел дальше. Многие просто неподвижно сидели в гостиных. Они работали, и он им не мешал.

Он добрался до своего обычного рабочего места, но Миранда, чье место было рядом, еще не появлялась. Поблизости сидела другая женщина, пила пиво и оживленно разговаривала с пустой стеной.

Где-то, может быть, на другом конце света, кто-то махал рукой и отвечал на ее слова. Женщина управляла своим собственным сираноидом.