Лучшая фантастика

Поезда-морозильники по-прежнему ездили по стране, стучали колесами над разрушающимися насыпями; в тех местах, где рельсы были погнуты или прогнили шпалы, их тащили тракторы до следующего пригодного для проезда участка дороги. Вагоны были загружены органами для трансплантации, кровью, плазмой, трупами для захоронения или вскрытия, а также отдельными видами продуктов, доставляемыми с побережья: свежезамороженным атлантическим лососем, выловленным в Тихом океане – самого лучшего качества и с нормальным количеством глаз; устрицами из секретного бассейна в Орегоне, которых в год выращивалось не больше трех дюжин; нью-йоркской пиццей, приготовленной с уличной моцареллой для отчаянных гурманов-богатеев из Сан-Франциско; и бостонским чаудером без молока, сливок и моллюсков. Журналист, которого наняла Кларисса, устроил так, чтобы в ближайший состав погрузили пятнадцать галлонов молока в канистрах из Дешутса. Кларисса до мяса сгрызла ноготь на большом пальце, ожидая, пока ей привезут эти канистры.

Но их действительно доставили, а вместе с ними и целый мешок сахара!

Оставалось только приготовить десерт. Здесь Линдси и три другие подружки невесты доказали всю крепость их дружбы, взбивая одну порцию мороженого за другой. За два дня до свадьбы они соорудили из ванильного мороженного копию луны с кратерами, а рядом положили порционную ложку в виде робота.

На свадьбе присутствовало девяносто человек – почти все, кого сочли нужным пригласить. Священник – один из тех шестерых, которые продолжали совершать церковные обряды, – все еще здоровый, сохранивший почти все свои волосы и зубы, лучезарно улыбнулся с маленького экрана проектора.

– Я клянусь быть для тебя любящей женой и лунной девой, – сказала Кларисса.

– Я клянусь стать для тебя самым лучшим мужем, о котором ты могла бы мечтать, и самым лучшим отцом на свете для трех или четырех детишек – или сколько еще там ребятни мы произведем на свет.

– Трех? – слабым голосом спросила Кларисса. – Четырех? – Но клятва верности, как потерявший управление поезд, опередила ее мысли. – Я клянусь…

После церемонии они собрались вместе и стали есть. Затем под радостные возгласы, вспышки фотоаппаратов и аплодисменты вынесли луну. Ложка для мороженого усердно трудилась в кратерах, копая намного быстрее, чем любой робот-просеиватель.

Кларисса торжествовала, она вихрем носилась от одного столика к другому, держа под руку Ричада.

– Вы знаете, что было выгравировано на том роботе? – спрашивала она. – "Кларисса О. Белл и Ричард Х. Лавертон III навсегда".

– Вот это фантазия! – восхитилась Моника. – Кого надо убить, чтобы заполучить такого мужа?

– За те деньги, которые я на все это потратил, – уточнил Ричард, – мы могли бы вылечить весь Нью-Йорк от гепатита С, или закупить эпинефрина для целого штата. Но некоторые вещи просто не имеют цены. Один только взгляд Клариссы…

Позади послышался звон бьющегося стекла. Смуглая женщина в темной униформе с монограммой, которую носил обслуживающий персонал, нанятый Мим, сгребала осколки голыми руками.

– Простите, – сказала женщина. – Я все уберу. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, развлекайтесь…

– Вы плачете? – с удивлением спросила Кларисса. – На моей свадьбе?

– Нет, нет, – возразила женщина. – Это слезы счастья. Я счастлива за вас.

– Вы должны мне рассказать, – настаивала Кларисса. Свет от светильников мягко озарял ее кожу, а зеленое стекло сверкало на шее. В светильниках использовались лампы накаливания, их отбирали вручную, чтобы они выгодно освещали складки кружева и шелка на ее платье.

– Ничего особенного. Правда, ничего. Умер один мой родственник. Вот и все.

– Это так ужасно. Оставьте осколки в покое. Пусть это утешит вас.

Она зачерпнула щедрую порцию мороженого, положила его в хрустальную вазочку, туда же опустила чайную ложку и протянула женщине.

– Спасибо вам большое, – сказала женщина. На этот раз Кларисса не сомневалась, что она плачет от радости.

Подошел еще один официант с веником и совком для мусора и тихо убрал осколки.

Кларисса стала накладывать мороженое и себе, чтобы женщина не чувствовала себя одинокой, но Ричард забрал у нее ложку и закончил раздачу мороженого.

В уголках его васильковых глаз появились морщинки.

– Рядом с тобой все чувствуют себя замечательно. Даже моя мать. Даже Кел. Даже эта несчастная женщина. Ты – просто живое опровержение такого понятия, как "упадок эмпатии".

– Что еще за…

– Некоторые исследователи считают, что нельзя быть одновременно богатым и добрым. Марксисты, анархисты и прочий сброд. Им стоило бы познакомиться с тобой.