Лучшая из лучших

Она была хорошим слушателем. Даже тогда, когда ей было скучно, она всегда притворялась, что прислушивается к каждому слову собеседника. Пока Саймон наблюдал за ней, она заправила прядь волос за ухо. Его внимание привлек серебристый блеск ее серег в виде обручей — его подарок на ее двадцать первый день рождения. С тех пор прошло много лет, но она по-прежнему носила их, хотя они не были особенно роскошными или дорогими. Тогда Саймон не мог себе позволить купить ей дорогие серьги.

— Она мне как сестра.

Тревор рассмеялся так громко, что едва не заглушил музыку и разговоры гостей:

— Только не пойми меня неправильно, приятель, но общество осуждает мужчин, которые смотрят на своих сестер так, как ты смотришь на Хлою.

— Никак я не смотрю.

Тревор оборвал его:

— Должно быть, очень неприятно, что она с другим мужчиной.

«Нет, мне неприятно, что она не со мной», — подумал Саймон.

— Хочешь выпить? — быстро спросил он, хватаясь за возможность сменить тему.

— Конечно!

Было почти два часа ночи, когда закончилась вечеринка. Большинство гостей уже покинули квартиру Саймона, в том числе Тревор и Шона. На самом деле они ушли одними из первых. Закуски были съедены, в баре почти не осталось выпивки.

Саймон отпустил домработницу в начале вечера, а официантов и бармена — примерно в час ночи. И вот наконец он остался один.

Вернее, с Хлоей.

Он нашел ее на кухне. Она стояла у блюда с холодными закусками и смотрела на них с алчным выражением на лице.

— Отойди от фаршированных грибов, — приказал он суровым голосом.

Хлоя подпрыгнула:

— Я съела только один! Хорошо, два. Но половину второго я уронила на пол, так что он не считается.

— Сколько ты выпила? — спросил Саймон.

Он насчитал по меньшей мере три бокала вина, однако Хлоя не находилась рядом с ним на протяжении всего вечера и могла выпить и четыре.

Или даже пять.

— Совсем недостаточно.

Она вздохнула, уселась на гранитную столешницу, сбросила туфли, пошевелила пальцами и снова вздохнула.

— Мне очень жаль, что не получилось так, как ты хотела.

Произнеся это, Саймон почувствовал себя виноватым. Ведь Тревор проявлял к Хлое интерес и, вполне вероятно, подошел бы к ней, если бы не комментарии Саймона. Ему не следовало врать.

— Он пригласил меня на свидание.

— Ч-ч-что? — выдавил он. — Кто?

— Тревор.

«Вот сукин сын…»

— Даже после того, как я…

— Даже после чего?

— Ничего. — Он засунул в рот холодный фаршированный гриб, желая выгадать время, чтобы подобрать подходящий ответ. Оказалось, что ответ не требуется.

— Ты был прав на его счет, Саймон. Он настоящий кобель. Пришел на вечеринку с красивой и интересной женщиной, делая вид, будто от нее без ума. Но как только она удаляется в дамскую комнату, он начинает увиваться около меня. Меня! — Она нахмурилась. — Он попросил меня показать ему несколько боевых приемов из восточных единоборств.

Саймон сглотнул:

— Извращенец.

— Он настоящая змея, хотя и безумно красив.

— Итак, ты ему отказала, да?

— Я, возможно, буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, но я ему отказала. Мне повезло. Если бы он пошел со мной на встречу выпускников, стал увиваться бы вокруг какой-нибудь другой женщины.

Какой бы ни была настоящая причина, Саймон не собирался с ней спорить.

— Я рад.

— Да, и мне не с кем пойти на вечер встречи выпускников.

Она принялась теребить распущенные волосы, подняла их наверх, потом опустила руки, и волосы упали ей на плечи огненно-рыжим каскадом. Саймон отвел взгляд от ее волос до того, как его одолели фантазии, и сосредоточился на ее босых ногах.

— Ты не снимала туфли, пока не разошлись все гости. Это рекорд.

Она улыбнулась и размяла ноги, пошевелив пальцами с ногтями медного оттенка. Он сглотнул. Черт бы побрал его фантазии. Они не дают ему покоя.

— Но теперь я за это расплачиваюсь, — произнесла она.

— Позволь-ка!

Он понимал, что совершает чистое безумие и будет об этом сожалеть. Саймон поставил стул перед Хлоей и сел на него. Взяв ее стройную ногу, он начал массировать ступню. Хлоя закрыла глаза, выражение ее лица стало восторженным. Услышав ее стон, он едва не потерял рассудок.

— У тебя золотые руки, — сказала она.

— И это я еще не стараюсь.

Она открыла глаза. Оба молчаливо смотрели друг на друга, молчание затягивалось. Все это время Саймон продолжал массировать ее ногу, поднимаясь выше.

— Вторую тоже нужно помассировать, — прошептала она.

Он последовал ее указанию.

— У тебя такая мягкая кожа. — Он поглаживал ее икру. — Как шелк.

— Я… Я… пользуюсь лосьоном после душа, — сказала она.

Саймон и не предполагал, что когда-нибудь услышит ее прерывистое дыхание.

— Увлажняющим лосьоном.

— Мне придется это запомнить. — Теперь прерывисто задышал он. — Ты намазываешь его… везде?

— Все тело.

— Должно быть, на это уходит некоторое время.

— Угу. Если все делать правильно. — Она обхватила столешницу с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Взглянув на них, Саймон понял, что действует правильно.

— Любое действие должно выполняться правильно.