Лучшая половина мафии

Майкл отлетел в угол комнаты, но не испугался, а разозлился, и его личико покраснело от ярости.

— Ты никогда больше не будешь играть со мной! Я хотел поцеловать тебя, когда ты проснешься, потому что ты похож на мертвого!

Роберто задрожал всем телом, прижал к себе сына и уткнулся в него лицом. Он плакал, а Майкл гладил его по голове и утешал, издавая те же звуки, которыми, как он слышал, мать успокаивала младших братьев, не желавших засыпать. Непонятно как, но Майклу удалось отогреть застывшее сердце отца и вернуть его к нормальной жизни.

Со временем в Роберто пробудился интерес к окружающему и даже к жене, которая всегда была рядом, но ни разу не приблизилась настолько, чтобы доставить ему беспокойство. Однако дела его по-прежнему не волновали. Сама идея распространять «одноруких бандитов» казалась ему отвратительной.

Однажды, вымыв посуду после обеда, Грациелла отправила детей погулять и попросила Роберто остаться, потому что им нужно было поговорить.

— Кладовая пуста, на карточки детей не прокормишь, я уже не говорю о нас с тобой.

Он задумчиво посмотрел на нее и стал играть кольцом от салфетки, перебрасывая его с руки на руку.

— Твои друзья поддерживали нас во время войны, — продолжала она. — У меня всегда были яйца, масло, иногда даже мясо. Но с тех пор как ты вернулся, они ничего не присылают. Я хотела узнать, можешь ли ты связаться с ними. Дело в том, что… у нас будет еще один ребенок.

Кольцо от салфетки оказывалось то в одной его руке, то в другой.

— Они приносили тебе продукты?

— Да, сначала каждую неделю, потом не реже раза в месяц.

— Кто это был? Они назывались?

— Нет… Это всегда происходило на пороге, а один раз продукты принес какой-то мальчик.

Он поднялся и отошел к окну, засунув руки в карманы.

— Я не вернусь к ним. Возможно, они попытаются удержать меня. Посмотрим. Мой командир говорит, что я мог бы найти работу у американцев как переводчик. Это было бы неплохо, потому что я получу доступ к их складам…

— Папа! Папа, пойдем, я покажу тебе, что нашел! — В комнату вбежал Майкл и, схватив отца за руку, потащил его к двери. Грациелла смотрела на них в окно. Четырехлетний Константино протянул к отцу ручонки, но тот не обратил на это внимания, увлеченный игрой с Майклом. Она снова убедилась в том, насколько Роберто безразличны его дети — все, кроме Майкла.

Три месяца спустя Грациелла месила тесто на кухне. Удары молотка и визг пилы доносились с того места, где Роберто ремонтировал ограду вокруг своей апельсиновой рощи.

Чугунные ворота с главного въезда на виллу сняли во время войны и переплавили, поэтому Грациелла увидела сверкающий «Мерседес» только тогда, когда он оказался у порога. Она вымыла руки и пригладила всклокоченные волосы, отдавая себе отчет в том, что выглядит как настоящее пугало. Она была на восьмом месяце, юбка топорщилась у нее на животе, полы блузки не сходились. Она позвала Роберто и заспешила навстречу пожилому человеку с тростью в руке, который с трудом вылезал из машины при помощи услужливого шофера. Старик огляделся из-под полей своей шляпы, которая была ему великовата, отхлебнул из фляжки и спрятал ее в карман пиджака. Грациелла догадалась, что это и есть Джозеф Каролла.

Роберто вышел из-за угла дома в вельветовых штанах и полотняной рубахе, расстегнутой и обнажавшей его загорелую грудь. Он склонился и поцеловал руку Каролле, после чего старые друзья обнялись и расцеловались.

Роберто провел гостя в кабинет и плотно притворил за собой дверь. Он не пригласил жену и не захотел представить ее боссу, и Грациелла воспользовалась возможностью привести себя в порядок: она переоделась и причесала волосы, сделав пучок на затылке. Затем она разыскала детей и привела их в надлежащий вид.

Каролла уселся в самое удобное кресло, срезал кончик сигары и неторопливо закурил. Затем откинулся на спинку, улыбнулся и похлопал Роберто по плечу, как любимого, но беспутного сына.

— Я рад видеть тебя, — заговорил он по-английски. — Я в Палермо уже неделю. Надеялся получить от тебя весточку, но не дождался и приехал сам, как видишь.

— Спасибо. Прости, я не знал, что ты на Сицилии.

— Насколько мне известно, ты вообще не в курсе наших дел. Ты не встретился с Этторе Каллеа или Симозой. Они ничего не слышали о тебе с тех пор, как ты вернулся. Что стряслось?

— Я был нездоров.

— Ты поправился?

— Да, да… мне лучше.

— Так в чем проблема?

Роберто обошел вокруг письменного стола и сел напротив Кароллы.

— А разве есть проблема?

— Да. Если ты помнишь, я пообещал тебе, что, когда ты вернешься с войны, все будет по-прежнему, ты встанешь во главе дела. У меня много людей, жадных до работы и денег, которые она приносит… А ты даже не удосужился поинтересоваться, что произошло за время войны. Я расскажу тебе, что такое голод.

— Не стоит, Папа. Я знаю о нем не понаслышке.