Лучшая половина мафии

Мойра тоже вскочила на ноги с истеричным визгом. До нее стало доходить, что никакого состояния нет.

— Где мои деньги? Куда подевались деньги Фредерико? Они мои! Я вам не верю, никто не может просто так забрать то, что принадлежит мне!

Она рухнула на стул и разрыдалась. Встала Грациелла.

— Для нас самое важное — восстановить справедливость. Дон Роберто был честным человеком, мы должны добиться правосудия, которого добивался он. Еще ничего не окончено. Я пригласила вас всех потому…

Тереза отшвырнула бумаги.

— Чертовски верно подмечено, ничего еще не окончено! Но вот что я вам скажу, мама: меня мало волнует его честь! Он не имел права делать то, что сделал, и вы должны были ему помешать! Плевать я хотела на справедливость, слышите? Мне сорок пять лет, у меня больше не будет детей… Все, что у меня осталось, — это мое наследство, но и его вы у меня отняли! Засуньте ваше чертово правосудие…

Пощечина оказалась такой сильной, что Тереза отшатнулась. Однако она быстро опомнилась, метнулась вперед и схватила Грациеллу за руку.

— Кто дал вам право бить меня по лицу? Как вы смеете?

Грациелла рывком высвободила руку.

— Смею, потому что я жена дона Роберто Лучано. Теперь, после его смерти, главой семьи стала я. И не смей разговаривать со мной как уличная девка, не смей ругаться в моем доме. Ясно, Тереза? Это мой дом, мой! Оскорбляя память моего мужа, ты оскорбляешь себя!

Тереза выбежала из комнаты. Мойра встала и обошла вокруг стола.

— Со мной у вас этот номер не пройдет, и даже не пытайтесь, потому что мне плевать на вас и вашу семейку!

Лицо Грациеллы превратилось в застывшую маску. Она так посмотрела на Мойру, что та замерла, словно пригвожденная к месту.

— Подожди, пока все будет распродано, а тогда уж расскажешь, какая ты бедная и несчастная. Мы приняли тебя в семью — приняли вас всех, любили вас, заботились о вас… Хотите верьте, хотите нет, но я все делала, чтобы вас защитить. Постыдились бы, у вас нет ни гордости, ни чести.

В наступившей тишине Грациелла перевела взгляд с одной невестки на другую. Только когда ее взгляд остановился на Софии, ее уверенность несколько поколебалась. Поблескивающие темные глаза почему-то придавали ей сходство с кошкой. София зловеще улыбнулась, обнажив белые, безупречно ровные зубы, в ее низком, хрипловатом голосе не слышалось истерических ноток.

— Не думаю, мама, что в данный момент кого-то из нас волнует фамильная честь. Наследство, деньги, нашу нужду в которых вы так презираете, могли бы смягчить ощущение утраты. Папа слепо верил в справедливость… Что ж, надеюсь, он перевернется в гробу, когда Пол Каролла выйдет на свободу из зала суда. Я не считаю, что папа умер благородной смертью, нет, мама, это было отвратительное убийство, но в отличие от моих малышей он прожил долгую жизнь. По-моему, я с лихвой заплатила за право носить фамилию Лучано. Если бы у меня была возможность прожить жизнь заново, я бы не хотела снова стать тем, что я есть, одной из вдов Лучано, я бы бежала из этого дома без оглядки. И я готова уйти с пустыми руками, такой же, как пришла, однако это не значит, что я не считаю то, что произошло со всеми остальными, возмутительным. Наших мужчин убили, так что никакого возмездия не будет и быть не может. Без мужей мы ничто, пустое место. Если вас это устраивает, довольствуйтесь теми крохами, которые вам швырнут, но не требуйте того же от меня. У меня слишком много гордости и, наверное, слишком много чести для этого. Спокойной ночи.

София с достоинством вышла из комнаты и тихо притворила за собой дверь. Грациелла понурила голову. Мойра нетвердо поднялась на ноги. Она пыталась подражать спокойствию и достоинству Софии, однако стоило ей встретиться взглядом с холодными голубыми глазами Грациеллы, как ее голос дрогнул:

— Мне не стыдно! Я не стыжусь ничего, что когда-либо делала, но я не уйду отсюда без своей доли. Хочу получить то, что причитается мне по праву. Знаю, вы меня никогда не любили, я оказалась для вас недостаточно хороша, но я была верной женой вашему сыну, и я его любила. А теперь по вине его отца я стала вдовой. У меня нет детей, у меня вообще ничего нет, и я буду бороться, потому что наследство — это все, что у меня осталось. Спокойной ночи. Надеюсь, вы не против, если я возьму с собой бутылку?

— Бабушка, можно вас кое о чем спросить? — Грациелла молча повернулась к Розе. — Я знаю, что мама любила папу, но ведь их брак был подстроен, правда?

Грациелла ничего не ответила. Она очень устала, чтобы думать о столь давних временах. Ее только удивило, что девушка неожиданно заинтересовалась этим вопросом.

— Бабушка, а мою свадьбу тоже организовал папа Лучано?

Грациелла взяла внучку за руку.

— Вот что я тебе скажу, девочка: Альфредо любил твою маму, я это знаю, потому что он сам мне сказал. И Эмилио тебя любил, он просил твоей руки. Он не нуждался в поощрениях, он тебя любил, Роза. А теперь, дорогая, иди спать. Спокойной ночи. Я очень устала.