Лучшая половина мафии

Он поднялся наверх, приоткрыл дверь и посмотрел на спящую Софию. Убедившись в том, что его никто не видит, он крадучись подошел ближе к постели, чтобы лучше разглядеть ее. София положила руку под голову, склоненную набок, и слегка приоткрыла рот. Ее детское лицо казалось таким умиротворенным и в то же время беззащитным, что Альфредо внезапно ощутил острую потребность уберечь ее от всех жизненных тревог и невзгод. Он склонился над ней и отпрыгнул в сторону, когда в комнату вошла Грациелла.

— Уходи отсюда немедленно! Дай бедной девочке выспаться, — прошептала она.

— Разве она не красавица?!

— Я видела и поупитаннее, а эта худая, как скелет… А теперь оставь ее и меня в покое. Я побуду с ней.

Грациелла поставила стул возле кровати Софии и уселась на него. Ей не хотелось, чтобы девушка проснулась и перепугалась, обнаружив, что находится в чужом доме.

Альфредо постучал в дверь кабинета отца и вошел. Роберто даже не взглянул на него, погруженный в свои бумаги.

— Ты слышал, что я сбил девушку? Все, слава богу, обошлось, и теперь мама сидит с ней.

— Альфредо, я очень занят, и если у тебя нет ко мне ничего важного и безотлагательного, то не мешай мне. Пора и тебе заняться делом, вместо того чтобы гонять на машине и сбивать людей почти у порога собственного дома.

Альфредо тихонько притворил за собой дверь. После смерти Майкла с отцом стало совершенно невозможно разговаривать; он был не в состоянии найти общий язык ни с кем из своих близких. Альфредо знал, что с тех пор мать и отец спят в разных комнатах, и это огорчало его, как и братьев.

Сыновья отчаялись вызвать отца на разговор. Говорили, что он замкнулся от горя и что это со временем пройдет, но в это верилось с трудом. Покуда Лучано не мог направить свою ненависть на конкретную цель — то есть на Пола Кароллу — и отомстить за смерть сына, он боялся, что если уступит и поддастся своему горю, то не сможет потом снова собраться с духом. Жизнь превратилась для него в кошмарный сон, и единственным способом не лишиться рассудка в такой ситуации он считал отказ от всяческих контактов с семьей.

Грациелла всю ночь провела у постели Софии и даже не пыталась поговорить с мужем. Она слышала его тяжелые неторопливые шаги по лестнице и знала, что он, как обычно, идет в комнату Майкла. Ей следовало бы пойти за ним.

В глазах у Роберто застыла мука. Он был не в силах взглянуть на жену и отводил их, как побитая собака. Он болезненно поморщился и глухо вымолвил надтреснутым голосом:

— Мама, они забрали моего мальчика…

Грациелла не могла видеть мужа в таком состоянии, сердце разрывалось у нее в груди. Те жестокие обвинения, которые она бросила ему в лицо, потеряли смысл; любовь и сострадание переполняли ее душу. Она обняла его, прижала к себе, и наконец ожило его окаменевшее от горя сердце.

Константино слышал через стенку, как плакал отец, и спрятал голову под подушку, чтобы не слышать этих звуков. Фредерико, который был во дворе неподалеку от открытого окна в комнате Майкла, убежал в сад, заткнув уши руками.

Альфредо дрожащими от волнения руками поставил поднос с завтраком на постель Софии. Она прикрыла грудь одеялом и села в постели, испуганно озираясь по сторонам и не понимая, откуда раздаются такие ужасные звуки: плач мужчины и разбудил ее.

— Все в порядке… все в порядке, — поспешил успокоить ее Альфредо, присаживаясь на край постели. — Это… это мой отец.

Он провел рукой по лбу, растерявшись окончательно и не зная, что делать — то ли извиняться, то ли попытаться объяснить, в чем дело.

— Мой брат, его звали Майкл… — начал он и сбился, устыдившись слез, которые выступили у него на глазах. — Мой брат умер три недели назад и…

София не верила своим ушам. Она не сводила с юноши изумленного и одновременно испуганного взгляда. В голове у нее царил полный сумбур, и было трудно собраться с мыслями.

— Это… это дом Майкла Лучано?

— Он мой брат. — Альфредо подошел к окну и открыл ставни, после чего добавил, не оборачиваясь к ней: — Майкл был необычным человеком, самым умным из нас. И не было на свете такой вещи, которой он не мог сделать. Когда он уехал в Америку… я обрадовался, потому что отец наконец заметил меня.

Он повернулся к Софии. На глазах у него заблестели слезы обиды, юное лицо казалось совсем детским.

— Извините, я не знаю, почему я вам все это рассказываю. Возможно, потому, что мой отец теперь и вовсе позабыл о нашем существовании.

София молча протянула к нему руки и по-матерински заключила в объятия. Было странно утешать брата Майкла, ее собственное горе показалось ничтожным по сравнению с его тоской. В тот момент, когда Альфредо приник к груди Софии, дверь отворилась и на пороге возник Константино. От неожиданности он попятился и жестом подозвал брата.

— Ты слышал папу? — спросил он шепотом.

Альфредо кивнул, а София смутилась и решила представиться.

— Меня зовут София, — сказала она тихим и хрипловатым голосом. Оба брата обернулись к ней. — София Висконти…

— Я — Альфредо Лучано, — с улыбкой поклонился он. — А это мой старший брат Константино.