Лучшая рабыня для тирана

Широкая лестница, плавно изгибаясь, ведет на второй этаж и четко разграничивает гостевую и приватные зоны. Сооружение из прозрачного стекла первым бросается в глаза, вызывает интерес к тому, что же скрывается выше. Я осторожно прохожу вглубь апартаментов, на носочках. Кажется, будто даже мое дыхание способно нанести вред окружающей дороговизне. Предметы декора и мебель сверкают от чистоты.

Я невольно замираю и перемещаю взор к роскошному роялю оттенка слоновой кости, разместившемуся в центральной части этажа. О... мой... бог... это же «Steinway & Sons»! Легенда инструментального рынка. Илон Маск или Джефф Безос в фортепианном мире. Высочайшее качество отделки и звука. Прикосновения к клавишам этого восхитительного инструмента сравнимы с волшебством.

В самых сладких грезах «жизни до аварии» я мечтала о том, чтобы однажды блестяще отыграть концертную программу на Стейнвей, как многие именитые пианисты, в числе которых моя фаворитка Юйцзя Ван по прозвищу «летающие пальцы». Ее виртуозной технике я долго и упорно пыталась подражать, обучаясь в консерватории.

Я полностью очарована роялем и воспоминаниями, что не замечаю стоящего за ним Архипова.

Он ставит на опущенную крышку бокал для вина и идет ко мне. Не спросив разрешения, аккуратно отдирает утренний пластырь с носа и одобрительно кивает.

— Быстро заживает.

Мне неприятно смотреть ему в глаза, поэтому я опускаю взгляд к ногам. Задаюсь вопросом, носит ли он что-то помимо деловых костюмов? Я одета в худи на пару размеров больше и леггинсы с кроссовками. Короче говоря, неподобающе для Архипова с его несметными богатствами и всевышним социальным статусом. Может, выбрала бы в качестве «лука» что-то поприличнее, но не рассчитывала на встречу с ним.

Я прямо-таки чувствую его жажду отчитать меня за внешний вид.

Впрочем, он это и делает, правда, начинает издалека.

— Я отправил тебя на шоппинг... — выдерживает красноречивую паузу. — Чтобы ты купила нормальные шмотки.

Пожимаю плечами.

— Я купила.

Правда, не для себя.

— Тогда что ты забыла в детском магазине вместо того, чтобы заехать в «Victoria’s Secret»... на худой конец?

Я поднимаю голову и щурю глаза.

Не имеет смысла дивиться тому, что Архипов осведомлен моим сегодняшним маршрутом. Что ж, не то чтобы я собираюсь что-то утаивать.

— Кое-что для племянника.

Теперь Тиран сканирует меня испытующим взором.

— Племянник, — полувопросительно, полуутвердительно проговаривает он, словно обращаясь к самому себе. — Сколько ему?

— Восемь исполнится в октябре.

Архипов тянет вдумчивое: «Хмм» и возвращается к роялю, чтобы взять бокал.

— Ты потратила на него приличную сумму, — констатирует он, насупив брови. — Почему? О нем родители позаботиться не могут?

— У него их нет.

С лица Архипова сходит краска.

Неужели в нем просыпается что-то человечное? Неужели он способен сопереживать?

— Что с ними случилось? — его басовитый голос проседает после хмурого молчания.

Должна ли я отвечать?

Мне сложно поверить в то, что ему действительно интересна судьба моей семьи.

Ладно. Раз спрашивает — расскажу.

— Своего отца Артемка не видел. А маму... — я вздрагиваю всем телом. — Его мама погибла... не так давно, — я дотрагиваюсь до своей шеи и морщусь от дискомфортного ощущения застрявших в горле рыданий.

— Ты опекун?

— Его бабушка, — я морщусь сильнее, потому что мысль об этом невыносима.

— Сегодня ты заезжала в кардиологический центр к мальчику? Он болен?

Зачем, зачем Архипову знать об этом? Зачем выворачивать мою душу наизнанку?! Почему именно в этот прекрасный день?!

— Порок сердца, — выдавливаю я горестно.

Тиран очевидно не из тех людей, что немедленно кидаются утешать, услышав подобный диагноз, пусть речь и идет о совсем еще крохе. Выражение его лица остается прежним: мрачное, с легким оттенком черствости.

Я топчусь на месте, не зная, куда приведет этот разговор.

Архипов первым нарушает гробовое безмолвие.

— Ты здесь, потому что надеешься моими деньгами спасти мальчика?

Я принимаю оборонительную позу.

— Я помогу Артему, — заявляю непреклонно.

Тирану хватает наглости цинично усмехнуться, глядя мне в лицо.

— Разве ты не испугалась того, что случилось на ринге? — он вновь надвигается на меня, крадется грациозно, как хищник. — Вдруг, будет хуже? — гипнотизирует бездонной тьмой красивых глаз. — Ты уверена, малышка? — заботливо заправляет мне за ухо светлую прядь. — Может быть, я чокнутый психопат. Тебе не страшно?

Он глухо смеется, потому что замечает, как я дрожу.

— Не понимал, почему не сбегаешь, — ласкает теплым дыханием мочку уха. — Думал, что слишком сильно любишь деньги. Знаешь, я часто сталкиваюсь с дурами, которые и с жизнью распрощаться готовы, чтобы заработать на вшивую сумку из последней коллекции «Fendi». И вот послушал тебя, но... — мотает головой, — все равно не пойму, почему жертвуешь своим телом ради кого-то.

Я вспыхиваю от злости и отбрасываю ладонь Архипова от себя.