Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

И тогда он вспомнил все: вышки, спящих, искинов, морских драконов. Абсолютную уверенность, что это единственный мир, в котором он останется навсегда, а затем и осознание или, скорее, воспоминание о том, что он это уже осознал раньше: жить здесь лучше, чем умирать. Гонт вспомнил, что планировал сделать перед тем, как появился морской дракон, и ему захотелось раздавить это воспоминание и похоронить его там, где он хоронил все прочие постыдные вещи, когда-либо совершенные в жизни.

– Как там вышка?

– Вышки больше нет, – сообщила Клаузен. – И всех спавших там тоже нет. Вскоре после этого дракон развалился. Но то, что ему так долго удавалось сохранять когерентность, – скверный признак. Значит, они совершенствуются.

– Значит, и наши машины следует усовершенствовать, так ведь?

Гонт думал, что она лишь высмеет его за столь тривиальное высказывание, – ведь он так мало знает о войне и о цене, которую приходится за нее платить. Но Клаузен кивнула:

– Это все, что они могут сделать. Все, на что мы можем надеяться. И они, конечно, станут лучше. Они всегда становились лучше. Иначе нас бы здесь не было. – Она посмотрела на укрытого одеялом Гонта. – Теперь жалеешь, что согласился остаться?

– Нет, не жалею.

– Даже после того, что случилось?

– Зато мне удалось увидеть дракона вблизи.

– Да, – согласилась Клаузен. – Это тебе удалось.

Гонт решил было, что на этом разговор закончится и больше ей нечего сказать. Он не мог бы сейчас утверждать, что в их отношениях что-то изменилось, – чтобы в этом убедиться, потребуется время, – но все же ощутил, как эта льдинка немного оттаяла. Он не только решил остаться, но и отказался от идеи несчастного случая. Ожидала ли она, что Гонт попробует устроить нечто в этом роде после того, что случилось со Штейнером? Могла ли догадаться, насколько близко он подошел к этой черте?

Но Клаузен еще не договорила.

– Не знаю, правда это или нет, – сказала она, впервые обращаясь к Гонту как к равному, – но я как-то раз слышала эту теорию. Отображение границы между Сферой и базовой реальностью не такое простое, как можно подумать. На этой границе время и причинность сильно переплетены. События, происходящие там в одной последовательности, совсем не обязательно соответствуют такой же последовательности здесь. И когда они проталкивают через границу своих драконов, те не всегда появляются в том, что мы считаем настоящим временем. Цепочка событий в Сфере может иметь последствия как в прошлом, так и в будущем – относительно нас.

– Не понимаю.

Она кивнула на море за окном вертолета:

– На протяжении всей истории там видели много странного. И эти странности могли быть отголосками войны искинов, ее «брызгами». Оружием, которое пересекало границу в неправильное время, сохраняя когерентность достаточно долго, чтобы попасться кому-то на глаза или потопить корабль. Моряки веками рассказывали похожие истории. Про морских чудовищ. А они могли оказаться всего лишь эхом войны, которую мы ведем. – Клаузен пожала плечами, как будто речь шла о каких-то пустяках.

– Ты в это веришь?

– Не знаю, делает ли это мир более зловещим или чуть более осмысленным. – Она покачала головой. – Все эти морские чудовища… разве кто-то и когда-то думал, что они могут быть реальными? – Она встала, собираясь вернуться в носовую часть вертолета. – Это лишь теория. А теперь поспи немного.

Гонт так и поступил. Заснул он легко.

Пэт Кэдиган Вкус ночи