Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Хан помолчала немного. Наконец она встала, подошла и устроилась рядом, так что волосы ее упали на плечи Дак Кьен, и погладила ее по затылку.

– Сестренка, ты же говорила, что выбор есть всегда.

Дак Кьен покачала головой. Да, она так говорила. Когда страдала от упорства семьи, требовавшей, чтобы она вышла замуж и обзавелась детьми; когда они с Хан, устав заниматься любовью, лежали в темноте рядом, и ей рисовалось будущее – без детских голосов, с упреками и осуждением.

Хан всегда интересовалась только искусством и всегда знала, что будет любить только женщину. Хан привыкла получать то, чего хочет, и считала, что ей достаточно захотеть чего-нибудь как следует, чтобы это произошло.

Но Хан никогда не хотела детей и никогда не захочет.

– Это не одно и то же, – в конце концов ответила Дак Кьен, сдержанно принимая ласку. Сейчас речь шла о другом, и даже Хан должна это понимать. – Я выбрала эту работу. Выбрала эту жизнь. И смотреть на вещи тут нужно именно с точки зрения выбора.

Рука Хан у нее на плече напряглась.

– Ты из тех, кто любит поболтать. Я вижу, как ты изводишь себя пустыми сожалениями, прикидываешь, не поздно ли вернуться в респектабельную семью. Но ты выбрала меня. Эту жизнь, эти последствия. Мы обе выбрали их.

– Хан…

Дак Кьен не знала, что сказать. Она любила Хан, искренне любила, но… Она была будто камень, брошенный в темноте наугад, будто корабль без навигатора, у нее не было ни семьи, ни мужа, кто одобрял бы ее поступки, ни утешения в ребенке, которому суждено ее пережить.

– Пора тебе повзрослеть, сестренка.

Голос у Хан был резкий. Она отвернулась к стене, на которой висели пейзажи.

– Ты не игрушка и не рабыня. Ничья. В первую очередь, своей семьи.

Потому что семья от нее отказалась.

Но слова всегда мало действовали на Дак Кьен, так что они легли спать, не договорившись, и тень этой недоговоренности легла между ними, как меч.

На следующий день Дак Кьен сидела над чертежами вместе с Фенгом и Миахуа, ломая голову над тем, как модифицировать корабль. Секции готовы, сборка займет несколько дней, но это будет еще не корабль. Они это понимали, все трое. Для полного завершения работ роботов-сборщиков нужен месяц, не меньше, даже если исключить время на тесты – только так, медленно и постепенно, ежедневно внося штрих за штрихом, и можно достичь соответствия с предназначенным кораблю Разумом.

Дак Кьен под негодующим взглядом Хан забрала из дома прозрачный куб и привезла на работу. Теперь они сидели перед ним втроем, забыв про остывший чай, и высказывали любые идеи, которые приходили в голову.

Фенг постучал по стенке куба, сосредоточенно хмуря морщинистое лицо.

– Можно изменить этот проход, вот здесь. Пустить здесь дерево…

Миахуа покачала головой. Она была Мастером Воды и Ветра и лучше всех умела предугадать вероятные отклонения. Именно к ней Дак Кьен обращалась всякий раз, когда сомневалась в конечном результате. Фенг был Мастером Обеспечения Корабля, главой отдела, занимавшегося безопасностью и управлением техническими системами – иначе говоря, он во многих вопросах был полной противоположностью Миахуа, прагматичный, далекий от мистического смысла их дела, и его внимание всегда было сосредоточено на мелочах, а не на едином целом.

– Вода и дерево будут мешать друг другу вот здесь, в контрольном отсеке. Будут застаиваться и гнить, – Миахуа, поджав губки, показала на изящный изгиб в кормовой части. – Тогда тут нужно изменить форму.

– Это не так-то просто, – возмутился Фенг. – Моей команде придется переделывать всю электронику…

Дак Кьен слушала их отстраненно, лишь время от времени задавая вопросы, чтобы перевести разговор в новое русло. Она старалась удержать в уме характеристики корабля, слушала его дыхание – через стекло, через весь металл и обшивку, отделявшую людей от его громады, висевшей за стенами. Старалась удержать характеристики Разума – энергии, чувства, конструкции, кабели и обшивки, его мышцы и плоть, осторожно соединяя их так, чтобы они слились в одно целое.

Она подняла глаза. Фенг и Миахуа молча ждали, когда она что-нибудь скажет.

– Значит, так, – сказала она. – Вот этот отсек уберите, а соседние сдвиньте на его место.

С этими словами она подошла к модели и осторожно изъяла ставшую лишней секцию, отчего поменялись очертания коридоров, длина световодов и кабелей, и включила вдоль изогнутых стен новый каллиграфический узор.

– Не думаю… – начал было Фенг и умолк. – Миахуа?

Миахуа внимательно разглядывала изменения.

– Мне нужно подумать, ваша милость. Разрешите мне обсудить это со своим отделом.

Дак Кьен согласно махнула рукой.

– Не забывайте, у нас мало времени.

Они взяли каждый по копии, сунули в широкие рукава. Оставшись одна, Дак Кьен снова принялась рассматривать корабль. Он был короткий, широкий, с необычными, нестандартными пропорциями, даже близко не похожий на тот, какой она раньше рисовала в своем воображении, не соответствующий самому духу работы – насмешка над их первоначальным замыслом, цветок без лепестков, не сложившийся стих у поэта, вроде бы и уловившего образ, но так и не сумевшего выразить.