Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

В классе были и другие люди. Девушка, столкнувшаяся со сбежавшим леопардом, сидела напротив матери Блоха. Яркие слезинки застыли на симпатичном лице. На коленях у нее лежал старый номер «Нэшнл джеографик» и половинка тетрадного листа с посланием, начинавшимся словами «дорогой Тедди» и заканчивавшимся трижды повторенным «люблю», причем, выводя каждое следующее слово, ее рука дрожала все сильней. Блох прочитал о ее переживаниях и пожалел, что не может добавить девушке уверенности. Ни один аспект не способен на это. Потом он вернулся к медленно начинавшей удивляться матери и бедному мистеру Райтли, который не спал несколько дней и, наверное, никогда больше не заснет. Вот о чем думал Блох, осторожно, одним пальцем поправляя очки на носу учителя.

Он двинулся дальше, времени совсем не осталось.

В бассейне для пингвинов спустили воду, зато его заполняли машины, большинство из которых стали бесполезным, мертвым грузом. Желтый подъемный кран протягивал стрелу к вершинам деревьев, а с нее свисал стальной трос, не достающий десяти футов до бетонного дна бассейна. В подъемнике сбоку от водоема скопились солдаты, отчаянно пытавшиеся оживить штуковину, привязанную к концу троса, – небольшую атомную боеголовку, изначально предназначавшуюся для танковых колонн в Фульдском коридоре[95]. Солдаты все еще надеялись, что бомба подчинится их сигналам. Это был бесполезный труд, по многим причинам плутоний никогда больше не станет агрессивным. Но Блох все-таки пожелал подняться в воздух – внимательно рассмотреть самый разрушительный снаряд, когда-либо созданный человеческой расой.

У края бассейна испуганный физик спорил о чем-то с ничуть не меньше потрясенным полковником. Похоже, они запутались в лабиринте своих доводов и теперь просто кричали, схватив друг друга за грудки. Ни один из спорщиков не заметил парня, проскользнувшего между ними, а через мгновение он уже прыгнул, сложив руки и вытянув ноги, в глубокую-глубокую дыру.

* * *

Поврежденные аспекты иногда возвращались к центральному узлу, умоляя о ремонте или смерти. Обычным исходом становилась смерть, но иногда их удавалось вылечить и вернуть в строй. Солдат не хватало, а решающая атака еще не началась. Но защитник обязан был соблюдать предельную осторожность. Среди раненых могли затесаться шпионы. Саботажники готовились ударить в уязвимые точки, по второстепенным функциям. Но самый большой вред наносила безумная ложь, которая, раз возникнув, быстро растекалась повсюду, взращивая самоуверенность, привычное убеждение в своей силе – и какая-то часть защитника уже представляла себя отважным и несокрушимым спасителем укрепления, отбрасывая в сторону ценные микросекунды сомнения в том, что все его действия идеальны.

Среди искалеченных неудачников оказался и аспект, помещенный в мешок с водой. Этот мелкий аспект умудрился вернуться незамеченным – глупый кусок материи, не способный справиться с самой простой задачей. Лучше всего было бы не обращать внимания на этот хлам, но тонкие рефлексы иногда одерживали верх. Защитник велел аспекту сидеть тихо и ждать, и тот терпеливо ждал, пока невероятно точные инструменты обследовали то, что никогда не действовало правильно. Аспект был уничтожен, а другие инструменты потянулись к источнику воды, чтобы выжать из него две-три капли необходимого топлива.

Но вдруг из влажной субстанции выросли крохотные органы – или, может, они и раньше там были. – и один из этих органов заговорил.

* * *

– Я пришел сюда не воевать, – произнес Блох куда-то в темноту.

К нему вернулся обычный голос. Он слегка охрип и говорил слишком быстро, но ему понравилось, как слова прозвучали в его голове. И это снова была его голова, его прежнее удобное, неуклюжее тело. Время шло с привычной скоростью, воздух обжигал, как в сауне, и в нем совсем не чувствовалось кислорода.

– Я пришел сюда не воевать, – сказал он, и у него закружилась голова.

Только что он стоял в каком-то неопределенном пространстве, которое трудно было назвать помещением. – и вдруг оказался на коленях, задыхаясь от нехватки воздуха.

Пол выровнялся. В легкие хлынул свежий воздух, и со всех сторон полился свет. Затем пол начал подниматься по краям, пока не заключил его в сферу, изолировав от всего остального мира.

Блох отдышался, постепенно восстанавливая обычные ощущения, затем поднялся с колен и вытер рот рукавом толстовки.

Так лучше, – сказал он. И добавил: – Спасибо.

Ничего не изменилось.

– Я пришел сюда не воевать, – повторил он. – Я просто принес сообщение, но другой стороне пришлось пойти на всякие хитрости, чтобы доставить меня сюда, поэтому, возможно, вы теперь из предосторожности должны меня убить.

Он помолчал, ожидая ответа.

Когда Блох думал об этой встрече, он представлял себе такое же существо, которое видел внутри космического корабля. Оно могло быть больше и опасней, но в его фантазиях у монстра всегда оставались зеленые глаза, внимательно рассматривающие маленького дерзкого человечка. Но сейчас внутри сферы, где находился Блох, не было никаких глаз, никакого лица и вообще никого, кроме него самого.