Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Док Кэмерон кивнул и, снова сунув длинный нос в распоротое брюхо Слоуна, принялся работать здоровой рукой и протезом. Белый халат окрасили брызги крови, когда он вытаскивал из мертвого всякие устройства. Война давно закончилась, и никто больше не поставлял нам технику; док любил напоминать нам о том, что теперь мы живем в мире, где ничего нельзя выбрасывать. Он вытащил из тела кабель и принялся наматывать его на катушку; эта тонкая нить из пластика и волокон побывала в телах множества киборгов еще с первых дней войны.

– Но ты хотя бы поговорил с драконом?

Я кивнул.

– И что он тебе сказал?

– Немного. – Я беспокойно задвигался, но деваться было некуда – с обеих сторон стояли громилы дока. – Ему нужен ты, и еще он понял, что я умею видеть. Он хотел, чтобы я заглянул в прошлое, посмотрел как следует на то, что ты делал во время войны.

– И ты посмотрел?

– Нет.

Док Кэмерон улыбнулся.

– Ты меня разочаровал, Пол. Я думал, у тебя более решительный характер. – Он оставил работу и выпрямился. С костяного крюка свисали обрывки кишок Слоуна. Он покачал головой, изображая недовольство. – Что бы подумал твой отец? У такого храброго человека… и такой трусливый пацан?

– Мне все равно, что думал мой папаша, док. Мой папаша давно мертв.

– Почему я тебе не верю. Пол? – Док фальшиво улыбался; губы его словно прилипли к зубам. Он протянул мне костяной крюк, словно подарок; на острие блестело маслянистое кровавое пятно. – Прикоснись к нему, мальчик. Давай посмотрим, настоящий ты мужчина или нет.

Папаша часто говорил, что после войны у некоторых с головой стало не все в порядке, и сейчас я подумал, что док, скорее всего, как раз из таких людей. Я заставил себя взглянуть ему прямо в глаза.

– Не имеет значения, что ты делал, док. Хоть во время войны, хоть неделю назад, и неважно, что ты сделал этому дракону и почему он охотится за тобой. Если тебе предстоит умереть…

– Да, если мне предстоит умереть…

Он не договорил. Его тонкие губы подергивались. Я тоже молчал. Он кивнул «железякам», и они вытолкнули меня в коридор. Я не сопротивлялся, когда они стиснули мне руки своими стальными клешнями, оторвали от пола и потащили прочь.

Киборги похоронили Слоуна на рассвете; небольшой мешок с кусками плоти, которые были не нужны доку, закопали в красной земле за стенами города. Куди и его клоны наблюдали за этим со своего поста; прямые, как палки, стражи с дробовиками и винтовками не желали даже приближаться к громилам дока. Конечно, они были союзниками, когда город нуждался в защите, но даже в лучшие времена отношения между ними сохранялись враждебными, а в худшие – весьма напряженными.

В ту ночь Куди удвоил охрану стены. Закопанные трупы привлекали падальщиков, а когда это случалось, начинались реальные неприятности.

Внутренний голос сказал мне, что день-другой, по крайней мере, мы будем в безопасности, и «третий глаз» не противоречил внутреннему голосу, поэтому я лениво прошелся мимо офиса Куди с намерением дать ему понять, что на некоторое время можно расслабиться.

– Лучше будь настороже, – велел мне Куди. – Так, просто на всякий случай.

Честно говоря, эти разговоры были сплошной показухой. Не требовалось никакого дара ясновидения, чтобы почувствовать напряжение; весь чертов город был на пределе, все ждали чего-то, и док Кэмерон просидел в своем подземелье целых девятнадцать часов подряд, пытаясь придумать, как спасти свою шкуру. Папаша рассказывал мне кучу историй про службу в армии. Говорил, мы много лет воевали с драконами, и всякий раз, когда начиналась перестрелка, это нам дорого обходилось. На первый взгляд один дракон казался не таким уж страшным, но я понимал: когда он появится в городе снова, пострадают все.

Я провел целый день, валяясь на койке, пытался открыть «третий глаз» или увидеть вещий сон. Я заглядывал вперед, но это не дало мне ничего нового; взгляд назад тоже лишь подтвердил то, о чем я давно подозревал: док Кэмерон никогда не был хорошим человеком, и война дала ему отличный шанс доказать это. Да, он был жесток, но я это знал с самого начала, и вокруг было множество таких же жестоких людей. Это было понятно, если вспомнить, что творилось во время войны. И похоже было, что со времен войны его привычки не сильно изменились, только теперь у него имелось меньше подопытных людей и появилось больше возможностей для вивисекции.

Куди заглянул ко мне ближе к вечеру. Когда он протиснулся в дверь, я даже не стал вылезать из постели. Он подцепил табурет носком сапога и пододвинул его к кровати, затем уселся, не сняв с плеча дробовик.

– Ты смотрел?

Я кивнул.

– Что-нибудь новое увидел?

Я покачал головой, и Куди скорчил гримасу, устраиваясь на табурете. Один из его клонов с бессмысленным лицом и дебильной ухмылкой стоял у двери и оглядывал Мэйн-стрит. Это было лицо Куди, только моложе и тупее. Лицо человека, сидевшего рядом со мной, было обветрено и покрыто глубокими морщинами; он ссутулился под тяжестью прожитых лет. Друг моего папаши, хороший человек, который делал все что мог в эти суровые времена.