Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

– Как мило! Я могу говорить с вами по-американски, мистер ЦРУ, – вызвалась женщина и нацелила на меня ослепительную улыбку. – За какую бейсбольную команду вы болеете?

– За бостонскую «Ред сокc».

– А я без ума от «Грин сокc» из Сиэтла, – скромно сказала она.

Официант принес нам хорватский фруктовый бренди. Народ на Балканах серьезно относится к выпивке, потому бутылки у них обычно весьма причудливые. Эта была просто фантастической: невысокая, с травленым узором, со сложным изгибом боков и тонким горлышком, этикетка изображала Тито, Насера и Неру, поднимающих тосты друг за друга. В ее глубине плавали золотые блестки.

Массимо содрал золоченую пробку, забрал у женщины сигарету без фильтра и сунул ее в уголок рта. С узкой рюмкой в руке он стал другим человеком.

– Живали! – провозгласила женщина, и мы все влили в себя добрую порцию яда.

Искусительница назвалась Светланой, а ее швейцарский телохранитель – Симоном.

Когда Массимо объявил меня американским шпионом, я, естественно, решил, что парень сбрендил, однако этот ход оказался выигрышным. От шпиона не требуют много говорить. И никто не ждал, что я буду знать что-нибудь полезное или уметь что-то стоящее.

Впрочем, я проголодался и заказал тарелку закусок. Человек, который нас обслуживал, был не моим любимым официантом – возможно, его двоюродным братом. Он подал нам зеленый лук, пикули, черный хлеб, основательную порцию колбасок и деревянную миску сливочного масла. Вдобавок мы получили зазубренный чугунный нож и исцарапанную разделочную доску.

Симон отставил доску для нардов.

Все грубые изделия, лежавшие на столе, – нож, доска, даже невкусные колбаски – были итальянского производства. Я видел выгравированные вручную метки итальянских марок.

– Вы здесь, в Турине, на охоте, как и мы? – осведомилась Светлана.

Я улыбнулся в ответ на ее улыбку.

– Да, конечно!

– А что будете делать, когда его поймаете? Сдадите в суд?

– Американские обычаи требуют честного суда, – сказал я им. Симон счел мое замечание весьма забавным. Симон по натуре не был злодеем. Возможно, он проводил бессонные ночи в муках совести, перерезав кому-нибудь глотку.

– Так… – бросил он, поглаживая край своей грязной рюмки нейлоновым пальцем. – Даже американцы ждут, что усики Крысы покажутся здесь.

– В «Елене» собирается много народу, – согласился я. – Так что мысль разумная. Вы так не думаете?

Кто не любит, когда его мысль признают разумной? Они остались довольны. Возможно, я не очень походил на американского агента, но от шпиона, когда он хлещет фруктовый бренди и грызет колбасу, не ждут полного соответствия образу.

Мы все были благоразумны.

Опершись локтями о столик, Массимо веско вставил:

– Крыса умен. Задумал опять проскользнуть за Альпы. Вернется в Ниццу и Марсель. Соберет своих соратников.

Симон замер, не донеся до рта наколотый на острие ножа кровавый кусок колбасы.

– Ты вправду в это веришь?

– Конечно верю! Что говорил Наполеон? Для такого, как я, смерть миллионов ничего не значит. Загнать в угол Николя-Крысу невозможно. Он следует за звездой предназначения.

Женщина заглянула Массимо в глаза. Массимо был из ее информантов. Она не раз слышала от него ложь и привыкла к ней. Но она знала: ни один информант не лжет постоянно.

– Значит, сегодня он в Турине, – заключила она.

Массимо промолчал.

Она перевела взгляд на меня. Я молча погладил подбородок, намекая на то, что я кое-что знаю.

– Послушайте, мистер шпион, – вежливо обратилась она ко мне. – Вы, американцы, народ простой и честный, искусный в прослушке телефонов… Вас ничуть не заденет, если Николя Саркози обнаружится плывущим лицом вниз по реке По. Чем дразнить меня, как Массимо, почему бы не сказать попросту: где Саркози? Я хочу знать.

Я отлично знал, где должен быть президент Николя Саркози. Ему полагалось сейчас находиться в Елисейском дворце и заниматься масштабными реформами.

Симон не выдержал.

– Вам же самим нужно, чтобы мы узнали, где Крыса, верно? – Он продемонстрировал мне набор зубов, окованных швейцарским золотом. – Так скажите! Избавьте международный суд от лишних хлопот.

Я не был знаком с Николя Саркози. Дважды встречался с ним, когда он занимал пост министра по коммуникациям, – тогда он доказал, что хорошо разбирается в Интернете. Однако как журналист я вполне мог угадать, где спрятался бы Николя Саркози, не будь он президентом в Елисейском дворце.

– Шерше ля фам, – сказал я.

Симон со Светланой задумчиво переглянулись. Они хорошо знали друг друга, обстоятельства были им известны, так что сговариваться вслух этой паре не пришлось. Симон подозвал официанта, Светлана бросила на стол блестящую монету. Они сложили нарды, отодвинули от стола кожаные стулья. И молча покинули кафе.

Массимо поднялся и пересел на место, оставленное Светланой, чтобы наблюдать за двойной дверью на улицу. Потом прикарманил забытую женщиной пачку турецких сигарет.

Я разглядывал оставленную на столе монету. Большая, круглая, отчеканена из чистого серебра, с тонким изображением Тадж-Махала. «Пятьдесят динаров» значилось на ней латиницей, хинди, арабским и кириллическим шрифтом.