Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут

– На этом острове всё пребывает в состоянии равновесия, – сказал Торгаш. – Силы под стать друг другу, все важные соображения определяются генами, и я понятия не имею, как отреагируют ноты, если увидят нас идущими рука об руку, как равных.

Она подождала еще – пусть потешится своей убежденностью.

Затем негромко напомнила:

– Нет никакого равновесия. Мир только прикидывается, дорогой. И большинство из нас ждет случая перевернуть все с ног на голову.

* * *

Три дня спустя сердцекрылы, кормившиеся в свободных водах на севере и западе, вернулись с важными новостями. По коже моря шли ноты – множество незнакомых нотов, если верить птичьей болтовне, и двигались они по направлению к острову.

Торгаш, казалось, был к этому готов.

Он переговорил с друзьями, выясняя расстояние и скорость. Затем облачился в доспехи, выбрал несколько стволов и сообщил, что уйдет как минимум на ночь, а то и на две. Он хладнокровно пояснил:

– Я разверну их еще на дальних подступах.

Она молча кивнула.

– Я хочу, чтобы домой они бежали в страхе, – продолжил он. – Чтобы запугали потомков на многие поколения.

– Я буду ждать здесь, – согласилась она.

Они поцеловались, и он ушел.

Она отсчитала пятьсот вдохов-выдохов, вытащила из тайника большой рюкзак и завершила сбор сокровищ, которых им с сыном должно было хватить на пару лет. Затем с рюкзаком за плечами и автоматом в руке вышла через переднюю дверь. Она чувствовала, как наблюдал за ней лес. Все деревья разбухли от последнего зимнего дождя, но сумрак под высокими ветвями был горяч и предательски сух. Желая поступить с Торгашом по совести, она потрудилась плотно затворить каменную дверь и установить все три ловушки, которые остановят любопытных и задержат злонамеренных. Сделав это, она поверила, что и правда уходит, но, когда ступила на утоптанную тропу, вспомнила о последней, чрезвычайно соблазнительной ценности – и изменила курс.

На пике летней жары пузыри магнодрева грозили взорваться от сока. Бросив оружие и рюкзак, она взялась за веревку и начала подниматься к дозорной площадке. Пузыри проседали под ногами; из пор сочились антипирены, насыщавшие опасно горючую атмосферу. Она закашлялась. Затем достигла укрытия и какое-то время смотрела на ту половину острова, которая принадлежала нотам.

Мало что двигалось в жарком, без единой тени мареве. Зеленые посевы уже оказались сжаты или погибли. Летние насаждения нотов были черны и высоки; терпеливые руки истребили все сорняки и все лишние рты. Глядя в маленькую подзорную трубу, она изучила продолговатую бухту с устьем, забитым камнями, землей и строительным раствором. Блокированная вода наполовину испарилась. Теперь этот затхлый пруд наверняка стал горьким от солей. Она увидела нотов, которые трудились на дамбе, латая какую-то микроскопическую течь. Затем посмотрела по сторонам и обнаружила на ярко освещенном участке перед одним из зданий около тысячи нотов, наслаждавшихся остатком свирепого света дня.

Она взмахнула новым алмазным ножом и отсоединила трубу.

После этого быстро спустилась, надела рюкзак и поспешила на юг. Вне сени деревьев солнце пекло нещадно, но день почти кончился, и хуже стать не могло. Вскоре она уже брела по морской коже, управляясь даже лучше, чем надеялась. Опора была превосходна. Море оставалось спокойным, и смягченные волны ударяли лишь время от времени. Приливы приподнимали кожу, затем предоставляли ей опасть, но этому мерному ритму подчинялась вся мировая вода, и, когда солнце зашло, женщина перешла на медленный, но ровный бег.

Она уже много дней не знала усталости.

Чувство оказалось приятным, словно вернулся закадычный друг. Ломота в плечах и ногах позволяла бодрствовать всю ночь напролет. Жара спала, но только отчасти. А потом возвратилось солнце, заявив о себе красным заревом над плоским горизонтом.

Она уселась на громоздкий рюкзак, чтобы передохнуть и выпить воды.

Зарево посветлело, и солнце явило свой лик, лизнув черный покров ослепительным оранжевым светом.

На грани видимости вдали она различила точки.

Сначала одну, потом еще две.

Она пересчитала заново, и набралось десять далеких существ, лениво двигавшихся вдоль линии горизонта.

Если она их видела, то и они могли увидеть ее. Но на морской коже рос какой-то лиловатый, неизвестный ей паразит – скромное переплетение водянистых конечностей и семянок. Она медленно отволокла за него рюкзак и, прибегнув к этому жалкому укрытию, снова села. Прикидывая расстояние и считая вдохи, она ждала, когда второй отряд незваных нотов скроется из виду.

Либо они были ближе, чем казалось, либо двигались быстрее, чем она ожидала.