Лучшая защита

— Обойдемся! — Хант сунул ей в руки рюкзак. — Это не последние наши припасы. Да и дичи в лесу полно… Живее!

Через минуту в лагере стало пусто.

Вышедший из леса человек с недоумением окинул взглядом беспорядок, оставшийся после панического бегства, и присел у непотушенного костра. Вода в котелке была еще горячей, а одна из мисок наполнена концентратом. Человек налил себе кружку кипятка, кинул в нее сразу три таблетки кофе, выпил, затем бросил кружку на землю и сделал пару шагов в ту сторону, куда убежали перепуганные «туристы». Осмотревшись, он склонился над свежим следом и негромко пробормотал:

— В цепь развернулись? Сообразительные… Но все равно это бесполезно…

Он поправил на плече винтовку и зашагал по самым четким следам. Судя по глубине, это могли быть отпечатки ног Слободана. Хотя размер был больше, чем у толстяка. Скорее всего следы оставил Виктор… А чуть правее — легкие и миниатюрные — Инги или Оксаны… А вон там, слева, еще четыре пары…

Следопыт остановился. Беглецы наверняка бросились наутек из-за него. Значит, лучше дать им время успокоиться. Бдительность они теперь вряд ли ослабят, но это уже вопрос десятый. В следующий раз человек был намерен приблизиться к их лагерю не крадучись, а в полный рост…

6

«…Как мне все это надоело, — бросая плетку, сказал маркиз де Сад, — хочется чего-нибудь светлого, возвышенного. Например, какой-нибудь массовой оргии с извращениями…» Слободан горько вздохнул и угрюмо взглянул на Рика. Этот изверг опять навьючил несчастного бухгалтера. Причем вручил ему рюкзак с самыми тяжелыми пакетами, а на шею снова повесил рацию. Да еще эта неудобная винтовка на длинном ремне… А сам мистер Хант идет налегке. Из его рюкзака большая часть продуктов, палатка и посуда остались в брошенном лагере. И никому нет дела до этой вопиющей несправедливости! Даже Инге, доброй и прекрасной женщине, к которой так тяготело мягкое сердце Слободана. Но ее понять можно: длинный и трудный путь да еще приготовление ужина вместо отдыха, — кто выдержит? А как понять этого задаваку из Марсианской Олимпии? Что он о себе возомнил? Командир нашелся…

Один Эужен его и сдерживает да Виктор, как графитовый стержень в допотопном реакторе, ситуацию стабилизирует, взорваться не дает. А иначе, наверное, этот Хант давно бы всех побросал, как Мака. А что, за таким не заржавеет. Душегуб! За километр видно. Для него люди — пыль. Не мешает — не заметил, мешает — стер… Бросит кого угодно и глазом не моргнет. Даже Ингу. Единственный, кто имеет шанс выжить в его компании, вернее, единственная — это Оксана. Вон как вьется вокруг него. А он самодовольно кивает и всякие знаки внимания ей оказывает. Первый джентльмен терцианских джунглей и его леди… парочка… Оба «оторви и брось». С такими попробуй оступись. Не он пристрелит, так она подкрадется и ножиком по горлу…

Слободан протяжно вздохнул. Тяжкие мысли, тяжелый груз, трудный путь по каменистой пойме ручья — все это делало жизнь невыносимой. И хуже всего, что впереди не видно никакого просвета. Вернее… просвет виднелся, но не фигуральный, а обычный, между деревьями.

— Берег! — возвращаясь, крикнул вечный дозорный Герберт.

— Река? — уточнил Хант.

— Нет, большая вода! До горизонта!

— Как скверно, — протянул Добровский. — А укрытий никаких не заметил?

— Есть! Есть укрытия! — Герберт радостно заулыбался. — Вправо целая гряда тянется. Скалы и в воде, и на берегу. Похоже, там и гротов полно. А подступы к ним как на ладони — широченный пляж. Настоящая крепость! Только в одном месте лес близко подходит, но там он редкий.

— Просто какое-то извинение за неудобства, — усмехнулся Рик.

— От кого? — недопонял Добровский.

— От Фортуны.

— Она никогда не извиняется. Ей некогда. Приходится все время крутить колесо…

— Только не начинайте снова ваши аристократические состязания в изящном словоблудии, — поморщился Виктор. — Надоело. Идемте лучше в крепость. Сил больше нет скитаться!

Слободан мысленно поаплодировал. Вот и Виктор не вынес этих моральных истязаний. А ведь вначале он смотрел на обоих с уважением. На Добровского с большим, но и Ханту он перечил, лишь когда тот зарывался.

Группа гуськом вышла на покрытый крупной галькой пляж и направилась к скалам. Они действительно были высокими и внушительными. На их вершины дружно гадили стаи белокрылых птиц, видимо, местных чаек, а о подножие утесов с грохотом разбивались тяжелые волны терцианского океана. После жаркой духоты джунглей здесь дышалось прекрасно. Свежий морской воздух и легкий ветерок взбодрили и даже как-то незаметно улучшили настроение.