Лучше бы я согрешила

— Я стал ненавидеть людей. Всех. У меня появляется такое раздражение, что хоть в петлю лезь, а потом усталость накатывает. Что случилось? Когда? Как? Где наша семья? Ведь она была. Или нет? Почему все изменилось? Твоя мама не была такой, когда мы встречались. А знаешь, она ведь чуть за другого замуж не вышла. Да-да. Я-то жил в Иванове, а она в деревне. Познакомились, влюбились, она обещала меня из армии ждать. Три года в морфлоте. Я вернулся, а она к свадьбе готовилась. Как увидела меня в тельняшке, в фoрме, с кучерявым чубом… Эх, кажется, что и не было этого вовсе. Но ведь было! А потом родился Архип, и она стала другой. После твоего рождения еще хуже. Чисто генерал в юбке, а мы все перед ней несмышленыши. Поначалу это было забавно, я даже посмеивался на ее поведение, а потом уж поздно стало. Так вошла в роль, что только бы и развестись, но куда я от вас. Да и ее любил… А сейчас вот никого не хочу видеть. Умереть бы скорей.

— Папа! — вскрикнула я и заплакала. — Ты что? Как ты можешь так говорить? А я? Что мне делать тогда?

Он повернулся ко мне и посмотрел так, будто тoлько сейчас понял, что я рядом. Голубые родные глаза с сеткой морщин вокруг, снежно-белые волнистые волосы и улыбка, вдруг несмело появившаяся на губах.

— Стася, малышка, да зачем я тебе? Старый больной дед. Ты молодая красивая, может, ещё устроишь свою жизнь. Правильно сделала, что ушла от Юрки. Как клещ, вцепился. Пусть живет в семье, мучается, как я.

— Пап, а давай я тебя к себе заберу, а? Я сейчас буду дома работать, ты и супчик мне приготовишь, и прогуляешься по городу, и с тетей Зоей поговоришь. У нее там такие перемены!

— Да знаю, звонила она, хвасталась матери. Что ж, Виктор серьезный мужик. Хоть и поздно, но нашел свое счастье.

— Ничего не поздно. И ты можешь изменить свою жизнь. Подумай, ладно?

— Да куда я от своего генерала? Разве брошу ее? Нет уж, помирать, видно, здесь придется. Может, в лес уйду, а там и…

— Все, хватит, — перебила его, чем очень удивила, — перестань говорить такие слова. Я что-нибудь придумаю. Оставаться рядом с этой зловонной клоакой — нет, ни за что.

— Ты прости меня, что не выгнал эту дуру из собственного дома. Да только я уж наученный горьким опытом, пробовал один раз — она так забилась в истерике, что вся улица сбежалаcь на ее крики «убивают». Больная, одно ей слово.

— А Архип что же?

— Так его не было дома-то. Он в Ковров ездил со своим товаром, а эта пришла к нам, начала мать науськивать, я и погнал ее. Прости, дочь, старика слабого.

— Перестань, пап, я и не думала обижаться. Я когда-то давно слышала разговоры в деревне, что там есть такая семья, где по женской линии передается эта болезнь, но никак не могла представить Лану… Она ведь красивая была, помнишь? Худенькая, робкая, голубоглазая, так и жалась всегда к Архипу.

— Красота. Что с нее толку? Увяла, а души нет, вот и получил твой брат за спешку свою. Как с цепи сорвался, ведь месяц-два после армии, и женился, вот вам и семья. Да ну их. Ты лучше утри слезы, да скажи мне, чего светишься, как ясно солнышко? Никакая грязь тебя не цепляет? А? Признавайся, влюбилась, нечто?

— Пап, а ты прямо все видишь, — засмущалась я, а потом вдруг решил рассказать ему, пусть не все, но самое главное. Может, подниму ему настроение. — Никому не говори. Я в командировке пoзнакомилась с мужчиной. Он такой! Необыкновенный. Но он младше меня на восемь лет.

— И хорошо. Мужики-то меньше живут. Тосковать не будете друг без друга. А звать-то его как?

— Не знаю, — ответила я с улыбкой и покраснела.

— Спросить, что ли, не успела? — хитро сверкнув глазами, усмехнулся папа.

— Не захотела.

— И где же он, такой необыкновенный? Почему не забрал к себе?

— Нет, пап, он не будет делать первый шаг. Я знаю, мы говорили о многом. Я сама должна все решить.

— И он будет тебя ждать?

— Не знаю… Только молчок!

— Само собой. Этим… только дай повод. Но я рад за тебя, Стасик, ты заслуживаешь счастья, как никто другой. Прости, что наговорил тут.

— Пойдем в дом. Архип уже увел Лану. Да и мама раза три выглядывала из-за угла. Пойдем. И пока я буду с ней говорить, пожалуйста, не возражай. Я знаю, что делаю.

— Ты меня все больше удивляешь. Может, ещё стоит пожить?

— Конечно, стоит! Не то слово!

Стоило нам зайти, мама, как в чем ни бывало, начала воспитывать и папу, и меня.

— Что вы устроили? Ушли оба, оставили меня с этой змеей.

— Мама, — строго начала я, — я решила забрать папу к себе. Εму там будет лучше. А тебе очень нравится строить планы и воевать с этой змеей. У тебя будет больше времени для своего удовольствия.

— Чего? — спросила она, да так и села на стул, открыв рот.

— Я все сказала ясно и понятно. Даю срок до следующих выходных, чтобы ты собрала его вещи.

Мама переводила взгляд с меня на папу и не могла ничего сказать. А я решила продолжить разговор.

— Где деньги, которые мне отдал Архип?

И тут она сразу пришла в себя, погрозила мне указательным пальцем, как в детстве, когда ругала за дырку на колготках или ссадину на коленке.

— Станислава. Как ты разговариваешь с матерью? И деньги эти Архипа, ему нужнее.