Лучше бы я завел собаку!

– Угу, – сказал я с такой интонацией, мол, весьма польщен. Тамара приложила брелок к домофону, «гора», как в прошлый раз, «родила мышь», мы вошли в подъезд. Поднялись на третий этаж, Тамара открыла дверь, мы оказались в довольно просторной прихожей. Я увидел несколько дверей, лестницу-стремянку, приставленную к стене в одном месте, в другом – коробки из-под бумаги для ксерокса, в каких, как учит история отечественной демократии, удобно выносить наличные деньги из Дома правительства. Тут коробки были забиты всякой мелочевкой, типа расчесок-мочалок. Возникло ощущение: то ли в квартиру недавно вселились, то ли здесь производят ремонт.

– Тетя Таня, мы пришли! – возвысила голос Тамара. Одна из дверей открылась, и появилась высокая худощавая пожилая леди, как я мысленно ее назвал, с седыми волосами, собранными сзади в пучок, одетая в фирменный спортивный костюм. На носу очки, в руке – газета, которую она, очевидно, только что читала.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Познакомься, тетя Таня, это Василий. Я о нем тебе говорила, – представила меня Тамара.

– Пионервожатый второго отряда, – отрекомендовался я.

– Взвейтесь кострами синие ночи? Мы – пионеры, дети рабочих? – спросила тетя, переводя взгляд поверх очков с Котомки на меня.

– Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал, – подтвердил я.

– Меня называли орленком в отряде, враги называли орлом, – жалобно пролепетала Тамара.

– Я не люблю отряды, – сказала тетя Таня. И, не меняя выражения, добавила: – Чайник вскипел, – после чего удалилась. Мне показалось, что пионеры были Томкиной тетке не по душе. То ли от того, что они наших били, если верить кинематографической классике, то ли по какой другой причине. «Странная тетя», – подумал я.

– Она, случайно, начальником смены в лагере не работала? – спросил тихонько Тамару.

– Что ты! Ей такое не скажи, – испугалась Котомка. – Не была она никаким начальником. Совсем наоборот.

Что может быть «наоборот» я не понял, а уточнять не стал. Если бы мне предложили угадать профессию Тамариной тети, я бы предположил, что она бывшая учительница (а может быть, и не бывшая), которой сильно надоели глупые ученики, а особенно – их родители.

– Проходи в мой кабинет. – Тамара отворила одну из дверей. – В гостиной у нас ремонт, – махнула она рукой на другую дверь. Я угадал. – Сейчас сделаю чай с лимоном. После спорта – классно! Или ты будешь кофе? Чай? Хорошо.

В комнате, которую Тамара назвала своим кабинетом, тоже были какие-то коробки. На диване лежали запакованные прозрачные пакеты с одеждой. Рядом с компьютерным столом стоял самый настоящий кульман, и у меня, бывшего железнодорожного конструктора, сердце екнуло. Разве может компьютерная графика заменить шуршание рейсшины по ватману? Это же, как чтение живой, а не электронной, книги! – подумал. На доске был приколот чертеж какого-то помещения. Я уже знал, что Тамара работает дизайнером.

– Как тебе мое рабочее место? – спросила она, появляясь с подносом. – Правда, уютненько? Некоторый беспорядок, конечно… – Она прибрала с дивана пакеты с одеждой. – Но лучше, чем жить с родителями. Они до сих пор пытаются меня воспитывать.

– А тетя Таня?

– Тетя Таня – нет. Даже разрешила мне женихов водить. При условии, что и ей кого-нибудь подыщу.

Я обернулся на закрытую дверь кабинета, потом посмотрел на Тамару с испугом:

– Надеюсь, я не для того здесь?..

– Нет-нет!!! – засмеялась Котомка. – Своего вожатого я никому не отдам!

Я внимательно посмотрел на нее. Она вдруг поняла, что сказала, и, подойдя близко, положила мне руки на плечи. Глаза ее потемнели, как, я уже не раз замечал, прежде бывало. В ответ я положил ей руки на талию. Но, поскольку музыка не играла, то мы не закружились в танце. Все пошло по другому сценарию. Причем, стремительно! Я стал целовать ее в губы, в шею. Аромат ее духов свел меня с ума. Она все же сумела через мое плечо дотянуться до выключателя и потушить свет…

Когда ураган миновал, я обрел способность соображать, подумал, что у Котомки давно никого не было. А может быть, это я передал ей своего нерастраченного огня. Если же она всегда такая, то это что-то!.. Следующая мыслишка была довольно ехидная. Я некстати, да еще – к ночи, вспомнил Вику. Мысленно плюнул трижды через левое плечо на всякий случай. И сделал вывод: какие, однако, инициативные дамы пошли! Есть в этой беде под названием «эмансипация» и хорошие стороны… От этой глупости я развеселился.

– Что ты ржешь? – спросила Тамара. – Я едва живая… Я – в душ.

Поутру, накормленный завтраком, я решил, что пора и честь знать. Перед работой следовало еще заскочить домой, приветить Котика, оставленного мной вчера без ужина. Варвара, судя по всему, дома не появлялась, иначе позвонила бы узнать, где я, собственно, пропал. Пришлось бы находить приличную формулировку для своего неприличного поведения. Дочери не объяснишь, что я не пропал, а, можно сказать, заново родился…

Я одевался в прихожей, когда тетя Таня, улучив момент, сказала мне, посмотрев поверх очков:

– Томку мне береги!

Хотел спросить: «В каком смысле?» – но лишь сказал:

– Обязательно.