Лучше быть тварью, чем рабом

Признаться, все это было трудно писать. Трудно бороться с самим собой. А это – борьба. В ней будет много насилия, в ней – жизнь, в ней – многие из нас. Насилие в семье – это не всегда боль исключительно того, у кого на теле остаются следы. Насилие бывает разное: физическое, психологическое, сексуальное. Я знаю, что есть мужчины, которые страдают от насилия в семье не меньше, чем страдают от него женщины. И порой не все так однозначно, как мы с вами представляем себе. Мы не видим картины в целом, мы не присутствуем при начале ссоры, мы не знаем событий, предшествовавших случившемуся горю между двумя людьми, живущими под одной крышей, насилие – это всегда горе. Зачастую мы видим лишь последствия и позволяем себе судить человека, не разобравшись в причине его действий, не давая ему сказать даже слова. Порой психологическое насилие может притягивать к себе физическое – и наоборот. Порой люди могут меняться местами, применяя насилие друг к другу в зависимости от сложившихся ситуаций, настроений.

Насилие как эхо другого насилия.

Недавно мне принесли газету – я долгое время не читал газет. Там была статья, как женщины, искалеченные души, такие же, как и другие, которые молчат, создали движение «Я не хочу умирать». Движение против насилия. Мне показалось, что несправедливо одним лишь женщинам, пострадавшим от насилия в семье, говорить громко и на всю страну: «Я не хочу умирать». Справедливо будет говорить всем участникам этих историй – и мужчинам, пострадавшим от собственного насилия над женщиной и от психологического насилия с ее стороны, – говорить громко и без стыда: «Я не хочу убивать».

Мужчина тоже нередко терзается в подобных случаях.

Сколько семей, столько и разных ситуаций, о которых знают только двое. И зачастую люди защищают лишь себя, обвиняя другого, но не обвиняя себя.

Потому что говорить: «Я не хочу умирать», стыдить давлением общества мужчин, изолировать их, сажать в тюрьму на месяцы или годы за побои – это не решает проблему глобально, хотя, несомненно, пугает, обесценивает мужчин в глазах общества, закрывает им рты. Унизительно бить свою женщину, и сам факт всеобщего презрения влечет за собой иногда то, что мужчина отвергает самого себя, не принимает свои поступки, а значит, не делает никаких выводов, лишь закрывается от своих действий. Мало кто хочет разбираться в причинах возникновения этой проблемы, проще наказать, изолировать одного участника действия, чем подумать, как бороться с этой бедой и болью глобально.

Важно, на мой взгляд, объединиться этим двум бедам, двум позициям, двум правдам: «я не хочу умирать» и «я не хочу убивать», чтобы попробовать решить проблему вместе или хотя бы подать пример другим людям, ведь она разрушает, как минимум, двоих.

Я не оправдываю насилие. Я не оправдываю себя, я несу наказание за свои поступки. Я расплачиваюсь за свой выбор и свои действия. Я не защищаю никого, каждый будет расплачиваться сам. Это попытка посмотреть на ситуацию шире. Есть действие, а есть его последствия. Мужчина тоже имеет право на слово. Порой страдает не только тот, к кому применили насилие, но и тот, кто его применил. Порой насилие закладывается в нас с детства – как эхо другого насилия. Те, кто не хочет слушать преступников, их раскаяние, их правду, попросту отрицают в себе людей, ведь преступники – те же люди. Называют монстрами самих же себя, только запертых в клетку. Отвергают самих себя, раскрывающихся с определенными людьми, в определенной ситуации, на определенном уровне развития, в определенном настроении. Что есть человек? А что есть волк? И может ли волк в определенной ситуации укусить? Если человек живет среди волков и сражается с волками, он может стать волком. Если человек-волк долгое время живет среди людей, он способен стать человеком.

Ни у одного из тех, кого я здесь вижу изо дня в день, не написано на лбу, что он убийца, насильник, вор. И когда они покинут это место, то на их лицах не появится надпись: «Я отбыл наказание за убийство, грабеж, изнасилование».

И некоторые, отбывшие наказание за свои поступки в этом месте, выйдут на свободу более свободными, чем те, кто отбывает наказание изо дня в день внутри себя. Но не все. Здесь разные люди и разные выводы, как и там.

Здесь не принято лгать.

Я – человек-волк. Не судья и не адвокат. А это проблема, серьезная проблема, у которой нет решения. Я не создам решение, я всего лишь муравей-каторжник. Но не будучи рабом, я чувствую за собой силу, озвучивая правду, и эту силу я вкладываю в каждое написанное мною слово. Я сам – часть этой проблемы.

Недавно я проанализировал еще вот что: сколько себя помню, читая статьи про убийц, маньяков и прочих монстров, существующих в наше время или существовавших ранее, примеряя на себя их жизни, пути и поступки, я боялся не их, а самого себя. Меня больше пугало не то, чтобы смотреть глазами жертвы, а то, чтобы смотреть глазами убийцы на жертву. Однажды я даже сказал про себя: «Не читай больше об этом, это не твоя жизнь. Ты – другой».