Лучше, чем в мечтах

Бен усмехнулся, и Кэсс вдруг стало трудно дышать. Только сейчас до нее дошло, что так он смотрит на нее в первый раз. То есть действительно смотрит — буквально пожирает взглядом каждый дюйм ее лица. Затянувшийся момент вытеснил из головы все мысли о… — что это было? — ах да, о вазе.

К счастью, Бен отлично помнил, о чем шла речь.

— Как я уже сказал, моя бабушка считается одним из известнейших экспертов и коллекционеров венецианского стекла. Я сам в этом не очень разбираюсь, но речь идет не об обычном стекле, которым мы пользуемся ежедневно, а о предметах декоративного искусства — кубки, чаши, подсвечники и…

— И вазы.

«Бог мой, — думала Кэсс, пытаясь вникнуть в неторопливые объяснения Бена, — мы живем с ним в разных мирах». Его жизненный опыт так отличается от ее собственного!

— Это стекло с незапамятных времен делали на небольшом острове Мурано, который находится в Венецианской лагуне. Специалисты, которые занимаются стеклом, могут различить тончайшие детали использованных технологий, стили дизайна, даже индивидуальные черты того или иного мастера-стеклодува. Коллекционеры охотятся за редкими экземплярами, а цены на них могут достигать совершенно фантастических высот, как и соперничество, даже вражда между художниками и особенно между коллекционерами.

Бен снова отпил глоток кофе, и Кэсс почувствовала, что ей так же интересно слушать, как ему — рассказывать.

— Та ваза, что находится сейчас у меня, называется «Труба Наполеона» и не является ни редкой, ни старинной, ни даже, как это называют знатоки, важной. Несколько лет назад она появилась на аукционе Сотби, а моя бабушка и ее подруга-соперница графиня Хоксмор вступили за нее в борьбу, не жалея сил и, разумеется, денег для победы. Моя бабушка в конце концов взяла верх, если это можно так назвать, и заплатила за нее сумму, которую я не хочу даже упоминать. Я на аукционе не присутствовал, но бабушка рассказывала мне обо всем так, будто одержала победу над злейшим врагом. Между тем я знаком с графиней, и, поверьте мне, она очаровательная женщина. Тем не менее с этого аукциона все и началось.

— Что началось? — Кэсс слушала как завороженная.

— Бабушка держит свою коллекцию в Саммер-Хилле — нашем родовом поместье близ Сент-Луиса, которое теперь принадлежит мне. Нанятым графиней частным сыщикам каким-то образом удалось проникнуть в дом и выкрасть вазу — эту самую «Трубу». Потом графиня прислала бабушке по почте чек на ту сумму, которую бабушка заплатила за вазу на аукционе.

Кэсс поежилась.

— Нет-нет, не подумайте плохого. На самом деле эта парочка — давнишние подруги. Просто, понимаете… одна ни за что на свете не донесет на другую в полицию за эти проделки. Каких только историй я не наслушался о том, что они сделали друг другу за все эти годы. Вы, верно, уже поняли — моя бабушка не из тех, кто сидит дома и печет пирожные. Она полна энергии, и ей не терпится разорвать на мелкие кусочки чек графини, а потом отсылать ей кусочки по одному. Как я уже сказал, они никогда не прибегают к помощи закона или третьих лиц; только для меня бабушка сделала исключение, потому что доверяет мне, и с громадным удовольствием рассказывает в мельчайших — подробностях о своих подвигах. Вот так. Теперь вы все знаете…

— Мне вы тоже можете доверять, — горячо заверила его Кэсс. — Но как же ей удалось выкрасть вазу у графини?

— Поскольку моя свадьба должна была состояться в Майами, бабушка, насколько я понимаю, решила воспользоваться шансом, потому что графиня держит свою коллекцию — где бы вы думали? — именно в Майами. Главная проблема была в том, что при транспортировке стекло может разбиться, поэтому бабушка не только выкрала вазу, но и решила переправить ее в Сент-Луис с моей помощью. Эти предметы, как правило, не сдают в багаж, а держат при себе. Ее, конечно, удивило, что я решил ехать в Сент-Луис на машине, а не полетел самолетом, как предполагалось сделать после свадьбы.

— Погодите, — прервала его Кэсс. — Ваша бабушка…

— Сейчас она живет в Сан-Франциско.

— Значит, был кто-то, кто мог украсть вазу?

— Есть люди, которые соглашаются на такие дела за деньги. Бывшие полицейские, например, или частные сыщики. Никто из них ничем не рискует: все, что им нужно, — это полная конфиденциальность.

— Стало быть, бандиты…

— Вероятнее всего, частные детективы. Эти люди знают, как забраться в дом и выкрасть то, что им приказали.

— Они-то и передали вам ящик.

— Мне его навязали.

— А другая парочка, та, что сейчас где-то завтракает, — кто они?

— Полагаю, это люди графини. Их задача — вернуть вазу до того, как она снова окажется в коллекции бабушки.

— И никому даже в голову не приходит, что все это незаконно? — подумав минуту, спросила Кэсс.

— Никто не станет выдвигать обвинений. Ни одна из них никогда не признается, что из коллекции что-то пропало. Более того, ни моя бабушка, ни графиня не возьмут ни друг у друга, ни у другого коллекционера ничего им не принадлежащего. Борьба за обладание этой вазой — их частное дело, своего рода соревнование в умении обойти соперника.