Лучше подавать холодным

— Мне тоже пора уходить, генерал Карпи. — Говорящий выделялся среди всех этих матёрых, заскорузлых, грязных мужиков только тем, что сам-по себе не выделялся ничем. Курчавая голова, Трясучка не заметил ни оружия, ни шрамов, ни ухмылки, ни какого-то бойцовского грозного вида. Но Верный всё же подхихикнул ему, будто его обязывало уважительное отношение.

— Мастер Сульфур! — Обхватывая его руку двумя своми лапищами и почтительно пожимая. — Благодарю, что заглянули к нам. Вам здесь всегда рады.

— О, меня любят, где бы я ни был. Легко договариваться с человеком, который приносит деньги.

— Скажите герцогу Орсо, и вашим людям в банке, что им нечего переживать за наш счёт. Всё будет сделано тщательно, как мы и обсуждали. Сразу как только я разберусь с этой мелкой проблемкой.

— Жизнь любит подкидывать проблемки, не так ли? — Сульфур просто пронзил Трясучку улыбкой. У него разноцветные глаза, один голубой, другой зелёный. — Значит, доброй охоты. — И он неторопливой походкой вышел в рассвет.

Тут же Верный повернулся к Трясучке. — Час езды, говоришь?

— Если ты в своём возрасте готов быстро ездить.

— Ха. А откуда ты знаешь, что она не хватится тебя и не улизнёт оттуда?

— Она спит. Спит под шелухой. Она с каждым днём курит эту херь всё больше. Скоро она никак не проснётся.

— Однако время терять не стоит. Та женщина умеет придумывать неприятные сюрпризы.

— Это точно. И она ждёт подмоги. Четыре десятка людей Рогонта, прибывают завтра после полудня. Они собираются проследовать за тобой и залечь в засаде, когда ты повернёшь на юг.

— Что может быть лучше сюрприза наоборот, а? — Верный усмехнулся. — И ты поскачешь впереди.

— За десятую долю выручки я поскачу впереди в дамском седле.

— Хватит и просто впереди. Рядом со мной, так что сможешь показывать путь. Мы, люди чести, должны держаться вместе.

— Так и сделаем, — ответил Трясучка. — Будь уверен.

— Добро. — Верный хлопнул здоровенными ладонями и потёр их друг о друга. — Поссать, а потом пойду одену доспехи.

Король ядов

— Шеф? — донёсся тонкий голос Дэй. — Вы проснулись?

Морвеер выдохнул прерванный зевок. — Блаженная дремота и впрямь оторвала меня от своей мягкой груди… обратно в холодные объятья безразличного мира.

— Что?

Он горько отмахнулся. — Ничего. Я сею семена слов… на безжизненную почву.

— Вы просили разбудить вас на рассвете.

— Рассвет? О, неласковая дева! — Он откинул единственное тонкое одеяло и выбрался из колючей соломы, воистину скромного лежбища для мужа его несравненных талантов, потянул ноющую спину и слез по лестнице на пол сарая. Он был вынужден признать, что давно уже слишком преуспел в годах, не говоря уж о том, что слишком утончил свой вкус, чтобы находиться на чердаках.

Дэй за время ночного бдения собрала аппарат и теперь, как только первый малокровный проблеск рассвета без мыла пролез в узкие оконца, зажгла горелки. Реагенты радостно булькали, пар беззаботно конденсировался, вытяжки весело капали в пробирки-сборники. Морвеер прохаживался вокруг импровизированного верстака, пристукивая по нему костяшками, когда оказывался рядом, от чего стеклянная утварь звенела и цокала. Всё происходило своим чередом. В конце концов Дэй выучилась своему ремеслу у мастера, наверное величайшего отравителя на всём Земном Круге, кто бы возразил? Но даже вид на совесть выполненной работы не утешил плаксивое настроение Морвеера.

Он сдул щёки и предался тяжкому вздоху. — Ни один меня не понимает. Я обречён на непонимание.

— Вы сложная личность, — произнесла Дэй.

— Именно! Именно так! Ты заметила! — Наверное она одна разглядела под его суровой и властной внешней натурой глубокие как горные озёра запасы чувств.

— Я заварила чай. — Она протягивала ему помятую железную кружку над которой вился пар. Его желудок неприятно хрустнул.

— Нет. Само собой, благодарю тебя за заботливое внимание, но нет. Неладно этим утром у меня с пищевареньем, ужасно неладно.

— Вы нервничаете из-за нашей гуркской гостьи?

— Целиком и полностью нет, — солгал он, подавляя дрожь от одного воспоминанья о тех полночных глазах. — Моё несваренье есть итог усугубившихся различий во мнениях с нашим работодателем, широко известным Мясником Каприла, вечно недовольной Муркатто! Я просто-напросто не вижу подхода к этой женщине! Какую бы сердечность я не проявлял, какими бы чистыми не были мои устремления, она всё выворачивает наизнанку!

— Да уж, какая-то она колючая.

— На мой взгляд она переходит границу колючей и вступает на территорию… острой, — нескладно закончил он.

— Ну, предательство, скидывание с горы, мёртвый брат и тому…

— Объясняет, не извиняет! Мы все претерпели мучительные превратности! Заявлю прямо, что наполовину поддался искушению бросить её на волю неотвратимого рока и подыскать службу посвежее. — Он фыркнул, засмеявшись от внезапной мысли. — Может даже у герцога Орсо!

Дэй резко вскинула взгляд. — Вы шутите.