Лучше подавать холодным

— Я знала, когда согласилась на задание. Нуждалась в деньгах. — Витари протянула открытую ладонь. — Кстати говоря…

Монза хмуро посмотрела на её руку, затем ей в лицо. — Ты уходишь с полпути. Полпути — половина нашего уговора.

— Справедливо, согласна. Гонорар целиком плюс смерть — неподходящая оплата. Остановлюсь на половине, плюс жизнь.

— Лучше бы ты осталась со мной. Ты мне ещё пригодишься. И покуда Орсо жив, безопасности тебе не видать…

— Тогда уж постарайся прикончить гада, ладно? Только без меня.

— Тебе решать. — Монза полезла в недра куртки и достала оттуда плоский кожаный кисет, слегка залитый водой. Она дважды развернула его и вынула из него бумагу, намокшую в одном уголке, испещрённую вычурными письменами. — Больше половины нашего уговора. На самом деле пять тысяч двести двенадцать серебренников. Трясучка нахмурился. Он по прежнему не понимал, как можно такую массу серебра превратить в клочок бумаги.

— Ебал я ваши банки, — пробубнил он. — Ещё хуже науки.

Витари взяла документ из перчаточной руки Монзы, быстро по нему пробежалась.

— Валинт и Балк? — Её глаза сузились пуще обычного, что было своего рода достиженьем. — Лучше бы эту бумагу оплатили. Иначе, на Земном Круге не найдётся места, где ты скроешься от…

— Оплатят. Если я чего-то не жажду, так это новых врагов.

— Тогда давай расстанемся друзьями. — Витари сложила бумагу и затолкала за пазуху. — Может со временем снова поработаем вместе.

Монза уставилась той прямо в глаза, в своей обычной манере. — Жду-недождусь, считаю минуты.

Витари отступила на пару шагов, затем повернулась к залитому солнцем квадрату дверей.

— Я упал в реку! — бросил ей вслед Трясучка.

— Чего?

— Когда был молод. Первый раз в жизни вышел в рейд. Напился и пошёл поссать и упал в реку. Течением с меня стянуло штаны и через полмили прибило к берегу. За то время, пока я возвращался в лагерь я посинел от холода, трясясь так, что чуть пальцы не отвалились.

— И?

— Вот почему меня прозвали Трясучка. Ты спрашивала. Тогда, в Сипани. — И он ухмыльнулся. Кажется теперь он мог увидеть в этом забавное. Витари постояла мгновение, тонкой чёрной тенью, и скользнула за дверь. — Ну, вождь, походу остались только ты да я…

— И я! — Он моментально развернулся, потянулся к секире. Рядом согнулась в стойку Монза, уже наполовину вытащив меч. Оба напряжённо смотрели в темноту. Смеющееся лицо Ишри свисало набок над краем лестницы. — И доброго дня двум моим истинным героям. — Она съехала по лестнице головою вниз, юрко, будто в её перебинтованном теле вовсе не было костей. Поднялась на ноги, без плаща нереально тощая на вид, вальяжно прошлась по соломе к трупу Дэй. — Один из ваших убийц убил другого. Вот они, убийцы… — Она посмотрела на Трясучку чёрными как уголь глазами и он покрепче сжал топорище секиры.

— Ебал я вашу магию, — прогундел он. — Ещё хуже, чем банки.

Она просочилась вплотную, сплошь белозубая, голодная ухмылка, дотронулась пальцем до заострения обратной стороны секиы и тихонько надавив, опустила оружие вниз. — Я правильно поняла — ты всё-таки уничтожила своего старого друга, Верного Карпи, себе на радость?

Монза шлепком загнала меч обратно в ножны. — Верный мёртв, если ты тут из-за него выёбываешься.

— У тебя необычный способ отмечать победу. — Она вытянула длинную руку к потолку. — Тебе отмщение! Восславься, Боже!

— Орсо всё ещё жив.

— А, ну да. — Ишри ещё шире распахнула глаза, так широко, что Трясучка удивился, почему они ещё не выпали. — Когда не станет Орсо ты заулыбаешься.

— И чё тебе с того, улыбаюсь ли я?

— Мне? Да ничегошеньки. У вас, стирийцев есть привычка постоянно похваляться, похваляться и ни за что не сдвинуться с места. Приятно встретить ту, что способна довести работу до конца. Делай дело, и кисни себе на здоровье. — Она пробежалась пальцами по столешнице, а затем мимоходом затушила пламя горелок тыльной стороной ладони. — Кстати говоря, насколько я помню ты вроде обещала нашему общему другу герцогу Рогонту, что сможешь убедить Тысячу Мечей встать на его сторону?

— Если императорское золото на подходе…

— В кармане твоей сорочки.

Монза хмурилась, пока вытаскивала нечто из кармана и подносила его к свету. Большая монета червоного золота, излучавшая то присущее золоту тепло, от которого с ним почему-то не хочется расставаться. — Крайне любезно, но мне понадобится больше одной.

— О, будет и больше. Слыхала я, что горы Гуркхула сотворены из золота. — Она всмотрелась в обугленные края дыры в углу сарая, затем весело щёлкнула языком. — Всё ещё могу. — И, извернувшись, вытекла сквозь пролом, будто лиса сквозь забор, и была такова.

Трясучка мгновение стоял неподвижно, затем наклонился к Монзе. — Не поручусь, что именно, но что-то с ней явно не так.

— Неужто у тебя такое поразительное чутьё на людей? — Она без улыбки отвернулась и покинула сарай.

Трясучка постоял ещё мгновение, угрюмо глядя на тело Дэй и разрабатывая мышцы лица. Ощущая, как слева смещаются, растягиваются, чешутся шрамы.