Лучше убей (СИ)

– Ал, тут такое дело... – Ричи, заламывая руки, явно не мог подобрать слова. Ален глубоко вдохнул, приготовившись к плохим новостям, но вдруг почувствовал зов запахом. Альфа, его Альфа. Знакомый и такой родной аромат, который лишь недавно изменился по непонятным причинам, о которых все догадывались, но никто не говорил ввиду их абсурдности с логической точки зрения. Он был так близко.

- Что...?

Донни одной рукой закрыл рот Ричи и стал его выводить из квартиры, захватив верхнюю одежду. Омега запротестовал и, мыча, стал отбрыкиваться, пока его не взяли нагло на руки.

Проследив удивленным взглядом за странной парочкой, Ален поставил пакет с продуктами на пол в кухне, снял верхнюю одежду и обувь.

Запах звал все сильнее и дурманил сознание. Интуитивно и слепо двигаясь по направлению к эпицентру аромата, омега и не заметил как вошел в собственную спальню.

На его разворошенной кровати лежал Честер в верхней одежде, обуви и, что самое странное – в полуформе. Обнимал подушку омеги, которая почему-то была испачкана кровью. Шумно вдыхал оставшийся на постельном белье запах хозяина кровати и потирался, явно стояком, о простынь.

- Чез? – не то, чтобы Ален был удивлен, он узнал запах.

Но увиденное явно вводило его в ступор непониманием, но почему-то страшно не было. Даже когда Шейн оставив в покое подушку, обратил внимание на омегу.

Вспарывая когтями постель, альфа подошел к омеге на четвереньках, обнюхал ноги.

Ален вжался в закрытую дверь за его спиной, стараясь рукой нашарить ручку.

Честер, осматривал омегу заинтересованно и все так же молчал. Поднялся на ноги. Сделав упор руками в стену на уровне головы брюнета, стал обнюхивать и вылизывать шею. Ален напрягся, его начинало беспокоить поведение “хозяина”, и в то же время, томление в теле и скапливающееся тепло в паху намекало на...

Внезапная и резка боль вонзилась в нежное тело омеги клыками альфы.

- Метка! Это, мать ее, метка! Ты пометил меня, придурок! – впервые Ален так взбесился.

Даже сильнее чем тогда, в университете, когда увидел Бартоломью. Его уже пытался пометить Скотт, но там было без вариантов, а сейчас, Ален искренне боялся, что та закрепится. Что-то внутри подсказывало уже определенный ситуацией исход.

Черный хвост захлестал по ногам. Выросли когти, тело местами покрылось короткой шерстью.

Зверь внутри негодовал и злился хамовитому и собственническому обращению альфы, и в то же время захотелось, свернувшись клубком, потереться о самца мордой. Где этот зашуганный зверь был раньше, когда омегу насиловал один урод?!

Честер вроде и яростно, но для Алена возбуждающе, приподнял верхнюю губу в оскале и низко зарычал, оторвавшись на секунду от зализывания метки, из которой уже не текла кровь.

Омежьи когти впились в плечи альфы, даже сквозь зимнее пальто достав до кожи. Уши прижались к голове, черты лица заострились и вытянулись маленькие клычки, не имеющие яда для метки, но способные здорово порвать кожу.

Альфа, не став особо интересоваться чьим-либо мнением и не затягивая, стал рвать одежду на сопротивляющемся парне.

Тот, в свою очередь, делал то же самое с одеждой альфы. Повалив друг друга на пол, стали кататься, постоянно сменяя верхнего, но Честер был альфой, да и сильнее физически, доминантом от рождения. “Победив” в очередной раз, Шейн уже не выдержал и громко зарычал, подавляя волей и подминая под себя омегу. Когда же Ален весь сжался и заскулил, Честер стал неистово тереться щекой о щеку омеги и поглаживать бока парня, едва-едва касаясь кожи кончиками когтей.

Мешанина из чувств, смешавшиеся запахи, сам факт, что это все Честер и он сейчас обнаженный и возбужденный прижимает не более одетого Алена к полу в его же спальне, сделали свое дело – по внутренней стороне бедра потекла густая капля смазки.

Внеплановая течка на обострившийся гон.

====== Часть 17 ======

Перестроившиеся связки альфы издавали воистину звериные звуки, пресекая сопротивление омеги, который все слабее и слабее оказывал протест, так как сам уже изнемогал от желания.

И ведь это же Честер.

Тот самый: который спас, который принял в свою семью и сам стал семьей, который не оставил на обочине жизни в самой ее канаве, который так приветливо и нежно улыбается, когда задумывается о чем-то приятном, глядя в небо.

Когти обоих оставляли неглубокие борозды царапин, зубы – следы от укусов, а губы – пятна засосов. Они неистово метили друг друга, оба во власти ощущений истинных инстинктов. Их накрыло нерушимым куполом вожделения. Так слепая страсть захватила человеческие разумы, что никто не заметил расцветающую на теле омеги метку принадлежности. Черные витки уже охватили не только шею и плечо, но и часть лопатки.

Дикость доминировала так же, как и альфа, овладевающий своим омегой. Это было что-то неописуемое, ввиду того, что ни у одного из них в это время не мелькали даже мысли человеческой сути: их полностью захватили, на время, звери – альфа и омега нашли друг друга, а все остальное пусть катится в бездну.