Лучше умереть

Она зажала рот рукой, но не издала ни звука. Я подошел к ней и тоже остановился. Комната была зеркальным отражением её номера. Но в то время как комната Сони была безупречно чистой, эта выглядела так, словно по ней пронесся торнадо. Кровать лежала на боку. Матрас был разорван в дюжине мест, и оттуда свисали комки серого волокнистого материала. Шкаф лежал на полу лицевой стороной вниз, рядом с ним была свалена в кучу разорванная одежда. Стул лежал на боку, его сиденье было разорвано. Карниз был сорван со стены. Занавески были разрезаны и лежали на полу в виде лент.

Соня спросила:

— Кто это сделал? Что они искали? Я не понимаю.

— У Рене здесь есть комната? — спросил я.

— Да. В другом конце коридора. Ты же не думаешь…

— Я уже не знаю, что и думать. Но мы должны это выяснить наверняка.

Соня закрыла дверь Майкла и мы подошли к номеру 201. Она попробовала ручку и покачала головой.

— Она заперта. Жди здесь. Я спущусь к администратору и попрошу ключ.

— Нет. Не нужно впутывать в это кого-то ещё. У тебя в сумке есть нож? Или пинцет?

Соня порылась в сумочке и вытащила маленький рифленый чёрный футляр. Она открыла его и продемонстрировала целый набор маленьких блестящих инструментов.

— Выбирай, что нравится.

Я выбрал пару пинцетов с игольчатым носиком и тонкую деревянную палочку. Это было похоже на палочку от леденца со скошенным концом. Я согнул нижнюю часть одной ножки пинцета на девяносто градусов, затем присел на корточки и принялся за фиксатор замка. Он был старым и простым, но прочным. Из тех времён, когда всё делали на века. Вероятно, он сошел с конвейера на большой грязной фабрике в Бирмингеме, штат Алабама. Один из тысяч, используемых по всей Америке. А может и миллионов. Это была качественная вещь, но не слишком сложная.

Штыри внутри я нашел быстро. Отодвинуть их в сторону — это уже другая история. Я полагал, что за всю свою жизнь замок не подвергался особому техническому обслуживанию. Он был жестким. Потребовалось больше минуты, чтобы заставить его провернуться.

Затем я встал, открыл дверь и заглянул внутрь. Картина была такая же, как в комнате Майкла.

Кровать, шкаф, стул и занавески были опрокинуты и разорваны. Единственным реальным отличием было то, что куча испорченной одежды на полу принадлежала женщине, а не мужчине. Находка не стала большой неожиданностью. Но это соответствовало теории о том, что Рене подозревалась в том, что передала записку от Микаэлы Майклу. Было понятно желание Дендонкера обыскать обе их комнаты. Он хотел посмотреть, не было ли между ними какой-либо другой незаконной связи.

Но и здесь не было ничего, что помогло бы выяснить, где находится Майкл. Если бы у меня был доступ в судебно-медицинскую лабораторию, я мог бы что-нибудь найти. Какой-то микроскопический след редкой грязи или песка. Несколько характерных волокон. Или ДНК. Но с имеющимися ресурсами, которые в основном состояли из моих глаз и носа, не было смысла тратить силы на разборку обломков. Это было трудно принять, но таковы факты. Время шло, и у меня заканчивались места, где можно было что-то найти.

Я повернулся, чтобы уйти, и чуть не сбил Соню с ног. Она подошла вплотную ко мне сзади и стояла неподвижно. Её глаза были широко раскрыты, а рот приоткрыт.

— Я ничего не понимаю.

Она обошла меня.

— Похоже, это сделали одни и те же люди. Но зачем? Что они ищут? И где Майкл и Рене?

Я ничего ей не ответил.

— Они работали вместе? Или…? Нет. Этого не может быть!

Она шагнула дальше в комнату и пнула разграбленную кучу одежды Рене в воздух.

Я спросил:

— Ты и Майкл? Вы были… больше, чем друзьями? Так вот почему у тебя есть ключ от его комнаты?

Соня повернулась и посмотрела на меня. Её лицо было осунувшимся и постаревшим.

— В этом нет ничего необычного. Мы не женаты, не помолвлены или что-то в этом роде. Мы не говорили об этом многим людям. Но да. Мы нашли друг друга в той больнице. Мы спасли друг друга. Он для меня всё в этой жизни. Я не могу даже думать о том, что кто-то может похитить его…

Это была не та ситуация, в которой я хотел оказаться. Я представлял, что буду иметь дело с кучкой никчемных, лишенных совести наёмников. Тех людей, из которых я бы с радостью выкачал информацию, а потом оставил гнить, когда их недоделанный план рухнул бы им на головы. Вместо этого я поймал себя на том, что испытываю жалость к этой женщине. Может быть, она была наивна, но это не преступление. Я предположил, что она была обманута парнем, который появился в её жизни в нужный момент. Должно быть, он был довольно убедителен. Даже когда слетел с катушек.

Я решил, что в сложившихся обстоятельствах мне следует быть откровенным с Соней. Избежать этого было невозможно. Но я предпочитал сообщать плохие новости в общественных местах. Люди с меньшей вероятностью сломаются или закатят истерику перед аудиторией. Я обнаружил, что бары, рестораны и кафе — самые лучшие места. Весь процесс заказа еды, её доставки и уборки после, обеспечивает естественную пунктуацию. Это помогает.