Лучше всех или завоевание Палестины. Часть 1. Бытие. Поэтическое прочтение

И к отплытью налаживай снасти.

Из всех прочих людей ты был праведней всех,

Твоё место теперь в бизнес-классе.

От всех чистых скотов отбери ты окрест

По семь пар, от нечистых — по двое».

(Так для чистых скотов исключил Бог инцест,

Для нечистых — сойдёт и такое.)

Семь попарно отобранных божеских птах

Взять с собой приказал наш Создатель.

(А нечистым, выходит, нет места в верхах?

Извините, а как птеродактиль?

По ошибке отбора забрался вандал

В синевы непорочной обитель.

Ной с собой эту мерзость в ковчег не забрал.

Так и сгинул тот скот в неолите.)

Предписаний благих не ослушался Ной,

Благоверным не зря слыл пред Богом,

С генофондом коробки грузил по одной

И акцизы наклеивал строго.

Всех двуполых развёл на второй-первый сорт,

С оформленьем решил все вопросы.

Однополые тайно проникли на борт,

А не то бы их Ной — дихлофосом.

Кто в собачьей шерсти, кто поглубже в щелях,

А микробы в мокроте и в пыли…

Все, кому плот из брёвен всего лишь топляк,

Те с дельфинами рядом поплыли.

До потопа прожил Ной шестьсот полных лет

И, похоже, не мучила грыжа,

А иначе, свершив этот труд на земле,

На воде бы он просто не выжил.

Подготовившись славно к великой беде,

Справил свой юбилей патриарх наш.

Через месяц потом на семнадцатый день

Страшно сделалось даже папаше.

На седьмой день недели, как Бог обещал,

Враз разверзлись все хляби и щели.

И на землю рванула такая моща

Накопившегося возмущенья,

Что в момент всё живое, залитое сплошь,

Уже булькало клизмою в попе.

Сорок дней и ночей нескончаемый дождь

Превратил в безнадёжные топи

Всё. Где раньше служили земле тополя,

Море волны свои распластало.

И зелёная наша планета Земля

Голубой на мгновение стала

По космическим меркам. Хватило вполне

Тех затопленных дней мирозданья

Жизни дух утопить в набежавшей волне,

Человеческое сбить дыханье.

Сорок дней прибывала вода всё сильней.

Да, рванул на груди Бог рубашку.

И уж горы ушли на пятнадцать локтей

Ниже волн залихватских барашков.

Истребилось всё то, что пора истребить.

И вулканы уже не дымились…

(Здесь хотелось бы мне, атеисту, спросить

Вы довольны собой, Ваша Милость?

Рубанули с плеча, но ребёнка слеза,

Может, всё-таки что-нибудь значит?

Повалился весь мир как под корень лоза…

А не нельзя было как-то иначе?

Как сказали бы Дарвин, Руссо и Вольтер:

У природы в достатке работы…

Впрочем, эти умы здесь не авторитет -

У Вас с ними особые счёты.

Революции дух Вы сумели поднять -

Вмиг решить все проблемы строптивых…

И пошла по земле бесовщина гонять

На истории локомотивах.

Свой у Вас, извините, к творенью подход -

Эволюция для богохульцев,

Шашки наголо и над поверхностью вод

Всё крушить на летающем блюдце.

Препираться с Творцом, даже если ты прав, -

Что носить на поля воду в сите.

Раз у Бога такой неуступчивый нрав,

Почему Он тогда наш Спаситель?

Сделать мир в интересах одних «Лучше всех»*,

Если Бог приложил все старанья,

То откуда тогда (жалко, что не у всех)

К братьям меньшим взялось состраданье?

Видит свет кто — ещё не ослеп до конца.

Да услышит имеющий уши.

В колпаке атеиста и весь в бубенцах

Я крещённый, но очень заблудший.

Из богатства души не отдал ничего,

На амвон не принёс ни рубля я.

Но Творца даже в самый момент ключевой

Озабоченность я представляю.)

Как там Ной в окружении коз, поросят

Переносит невзгоды погоды?

Из пробоины в небе дней сто пятьдесят

Вниз струились и множились воды.

Новой жизни Господь заварил свой бульон.

А как Отче кухарничать бросил,

Что за вести несёт голубок-почтальон -

Мы узнаем в главе номер восемь.

*«Лучше всех» — представители "богоизбранной нации", которой дозволительно всё в установлении своей власти над другими народами.

Глава 8 Похоже, приплыли

Бог заскучал по Ною, вспомнил он

О всех скотах, затворниках ковчега.

Так захотелось, выйдя на балкон,

Привычное услышать тега-тега.

Пять месяцев безбожно дождь хлестал

И струи лил в распахнутые окна.

Навёл Бог ветер, то есть дунул так,

Что хляби все как форточки захлопнул.

В дни очищенья страшного суда

Вращение Земли не прекращалось,

И центробежной силою вода

Обратно на орбиту возвращалась

В источник бездн, резервуар небес

Или в ещё какие там ангары,

Чтоб доблестные силы МЧС

Могли тушить таёжные пожары.

Корабль закончил бороздить простор

Числа — семнадцатого, месяца — июля.

Кошачьи лапы Араратских гор

Ковчег за днище мягко цапанули.

(Ну, цапнули, не велика беда.

Не я один теряю чувство меры.

Какую только цену иногда

Ни платят ради нужного размера.

А про дурёх я просто промолчу,

Бедняжек осуждать — немного кайфа.

Чтоб влезть в размер, готовы пить мочу

Иль в муках умереть от герболайфа.)

Два месяца ещё скрывался брег

И воды постепенно убывали

До октября, и лишь тогда ковчег

Конкретно сел на горном перевале.

Прошло ещё, быть точным, сорок дней

С кончины ненасытного потопа,

И на поминках миссии своей,

Не чокаясь, Ной опрокинул стопку.

В отверстие, что в локоть шириной,

Представилось очищенное небо

От ноосферы мерзости земной,

От ящуров и прочей непотребы.

Прочь ворон вылетал и прилетал,

Промокший возвращался на оконце.

Так без синоптиков Ной узнавал

Насколько землю просушило солнце.

Три раза ворон рвался на простор,

Исследовал скалистую махину,

Сливался с очертаньем чёрных гор,