Лучше всех или завоевание Палестины. Часть 1. Бытие. Поэтическое прочтение

Разноязычными племенами.

Прочь разлетелись, потом составили

Нашу русскую панораму.

И как свидетельствует Писание -

От Иафета мы, не от Хама.

Кто разглагольствует, что изгои мы

(Наше пьянство ему в подмогу) -

Плохо тот знает свою историю

И не заглядывал в синагогу.

С ним бесполезно не то чтоб ссориться,

Даже спорить не будет смысла.

Лучше зажги нам лампаду в горнице

И не дозволь нам Всевышний спиться.

От Ханаана, потомства Хамского,

Хуша, Фута и Мицраима

Произошли племена Иранские

От Междуречья почти до Рима.

Люди из первых, ближневосточные

Аборигены сплошь Хамских линий.

Иевусеи, евеи, прочие

Всю Палестину заполонили.

Сима потомки в деторождении

Там отличились куда как меньше.

Это с того, что для размножения

Брали они лишь семитских женщин.

Тщательно книжники описали нам

Всю этнография после Ноя.

В тексте, однако, добавка вставлена,

Нам говорящая про другое.

Глава 11 Смешение языков. Вавилон

Был на земле всего один язык,

Одно наречие.

И заселил народец невелик

Всё Междуречье.

Плодился доеврейский пранарод

В Месопотамии,

Оттуда род Иакова пойдёт,

Скажу заранее.

Любил решать при пламени свечи

Вопросы вздорные

И научился делать кирпичи

Огнеупорные.

И взяли люди на себя обет

В своём тщеславии:

Чтоб след в истории на много лет

Они б оставили.

Построить башню до самих небес

Клялись не шёпотом:

«Чтоб Галилей потом туда залез

Для разных опытов.

Хотим, чтоб град наш был непобедим,

Во всём лидировал,

По силе имени с Творцом самим

Ассоциировал.

Достанем головой мы облака,

Подушки ватные.

Мы имя сделаем себе пока

Живём компактно мы.

Рассеявшись до самых дальних мест,

От слёз опухшие,

Достав рукой однажды до небес,

Всё будем лучшие.»

(Свою судьбу народ проведал от

Какого пастора?

Был раньше Вавилон, вопрос встаёт,

Или диаспора?

Загнуться беженцам Господь не даст

От одиночества.

Единым сохранится много раз

Евреев общество.

Вернутся завершить свой долгострой

Они с оказией.

Подобным опасениям виной

Мои фантазии.

Растёт их здание иных главней

И будет строиться,

Пока мой царь еврейский в голове

Не успокоится.)

Опасный намечался прецедент

В своей тенденции.

Чернь занеслась, превысила в момент

Верх компетенции.

Энтузиазмом, как горящий крест,

Светились лица всех.

С усмешкой Бог поплёвывал с небес

На их амбиции:

Какую башню к небу возведёт

Народ безбашенный?

Тем, что увидел Бог, взглянув вперёд,

Был ошарашен Он -

Чтоб статую воздвигнуть к небесам,

Что возмутительно,

Такие в будущем разрушат храм

Христа Спасителя…

Сошли архангелы вниз посмотреть

На город, здание,

Уж возведённое почти на треть

От основания,

И поняли: «Когда народ един -

Одна симфония.

Наведывались в этот край, поди,

Кирилл с Мефодием.

Один язык у них, один букварь

И мысли дерзкие,

На небо свой приделают фонарь

С его железками

И станут до утра нам докучать

Своими майнами,

О богочеловечестве кричать,

Как ненормальные.

В психушку сдать и разума лишить

Сумеем Ницше мы,

Но как нам уваженье сохранить

Сословья низшего?

Так сделать, чтобы ведал «Who is who?»

Народ зарвавшийся…

Все мненья обобщив, Бог наверху

Решил: Знай нашенских,

Чтоб уничтожить чванство на земле,

Затрат не жалко Мне…

Смешал все языки в одном котле

Господь мешалкою.

(Язык ломать так любит молодёжь

Того не ведая,

Какими обернётся выпендрёж

Крутыми бедами.)

От многоцветья разных языков -

Лишь масса белая.

Добавлена в неё для дураков

Махра незрелая,

Щепоть неверия — крутой табак

Бездумной смелости,

Чем зелье разбавляет голытьба

Для очумелости.

На копошащийся народ Отец

Отраву выплеснул.

И положил, разгневанный, конец

Единомыслию.

Где незнакомый слышится язык,

Кран не работает.

Там вместо «майна!» пьяный крановщик

По фене ботает.

Чужую слышит речь со всех сторон

Чернь без почтения…

Был Богом город назван Вавилон

В честь разночтения.

Рассыпались по свету, как горох,

Наречий катушки,

До дальних докатились берегов,

До Волги-матушки.

Была так меж людьми возведена

Стена различия.

Знать, не случайно наша сторона

Многоязычная.

А дальше, извините, господа,

Зажав Писание,

Позёвывать я начал иногда

С однообразия.

К единобожью отношусь, пенёк,

Достойно вроде я,

Но слишком от идеи я далёк

Однонародия.

И как бы свой народ я ни любил

С Покровско-Стрешнего,

В одну телегу всех бы не сгрузил,

Простите грешного.

Когда для Бога мы родня чуток,

Одно подобие,

То русофилия совсем, браток,

Не юдофобия.

И сколько б пива я не перепил

Со всей Покровкою,

Никто мне тайны страшной не открыл,

Что полукровка я.

* * *

Одинаковое детство

Выдаёт любая власть,

Накормиться и одеться

И в кутузку не попасть.

Матерей мы не винили,

Нелегка у них тропа -

Двух мужей похоронила,

Третий без вести пропал.

Много что в отцовском доме

Узнаётся лишь потом.

Кто меня бы познакомил

С моим собственным отцом.

Тайна детская, конечно,

Разрешиться бы смогла б,

Но мой дед мягкосердечный

Оказался сердцем слаб,

Всё хвалил отца — мол, Верку

И с дитём Серёга взял.

Лентой траурною сверху

Рот Господь ему связал.

Замолчал навеки рупор,

Отошла его душа.

Крёстная входила в ступор,

Когда речь о папе шла.

Где теперь она, не знаю,

Не искал по мере сил,

И грозу в начале мая

Про отца не расспросил.

О своём туманном ретро

Мама взрослой детворе

Сообщила, что на смертном

Не расколется одре,

Что судом моим третейским

Мне масонов не судить,