Лучшее. Альманах

Девушка стояла на лестничной площадке, едва заметная в своём плаще на фоне зелёной стены. Волосы, уже не вьющиеся, а попросту мокрые и тяжёлые, облепили перемазанное тушью лицо. И она понравилась ему ещё сильней.

— Он больше не гонится за тобой, — сказал Хантер то первое, что, должно быть, девушка хотела услышать. Но вряд ли она желала узнать это из уст человека, чьи руки покрыты чёрной живой кровью.

— Вы убили его? — прошептала девушка. Дождевая капля скатилась из уголка её губ на подбородок.

— Нет, — Хантер мотнул головой и зачем-то добавил: — Я не убиваю людей.

— Тогда можно… Я пойду домой, можно?

Он отступил, освобождая путь к входной двери, но вместо правильного и разумного молчания заговорил:

— Там темно, давай провожу?

Девушка едва слышно выговорила:

— Хорошо.

Она постояла ещё немного и наконец сделала шаг в сторону Хантера. На стене остался мокрый отпечаток её спины.

По дороге Хантер выяснил, что девушку зовут Клэр, а ещё, что она предпочла бы идти одна. Кроме собственного имени Клэр так больше ничего и не сказала. Хантер тоже не был искушён в беседах, а потому молча брёл рядом, стараясь соблюдать заданное девушкой расстояние между ними. Она будто страшилась, что гадкие капли перескочат с запястья спутника на неё и навсегда замарают.

— Клэр, ты меня боишься?

— Нет, тебя — нет. Мне из-за чёрных капель страшно… и мерзко. — она взглянула на Хантера, и лицо у неё сделалось несчастным. — Прости! Я не хотела тебя обидеть!

— Ничего, из-за них я всем кажусь мерзким. — Чтобы не казаться ещё и жалким, Хантер усмехнулся.

— А нельзя их выбросить? — спросила Клэр и подошла на шажок ближе.

— Не могу.

Ему вдруг захотелось, чтобы она всё узнала. Даже если не поймёт, даже если испугается ещё больше. Хантер снял с запястья крошечную чёрную каплю и взвесил на пальце. Вытянул руку под свет уличного фонаря, чтобы Клэр могла разглядеть.

— Это агрессия. А ещё ревность, подавленность, тревога, трусость… — он подцеплял каплю за каплей, и за его кистью уже тянулись целые бусы. — Они не мои, и я не могу их выбросить.

— Придётся мне просто не замечать их.

Клэр остановилась. Хантер тоже встал. Их разделяло едва ли полшага.

— Вот и мой дом. Спасибо, что проводил.

Клэр почти дотронулась до его плеча — пальцы замерли в миллиметре от замаранной чёрной кровью куртки. Хантер так и не получил благодарного прикосновения. И всё же её жест, даже такой робкий и невинный, всколыхнул что-то в памяти. Хантеру показалось, что он уже когда-то видел Клэр. Нет, не может быть, он бы запомнил. Её бы он точно запомнил.

— Мы ведь встретимся ещё? — спросил Хантер, просто чтобы не молчать.

Вопрос-то был глупее некуда, к тому же ответ он знал наперёд. А потому даже вздрогнул, когда она сказала:

— Да.

* * *

Это нужно закончить. Сегодня.

Хантер изо всех сил старался удержать решимость, глядя, как к кинотеатру приближается Клэр. Три встречи — и так слишком много. Для них, для него, созданного вовсе не для свиданий с девушками. Он не имел права обрекать Клэр на такое же

жалкое существование изгоя.

И фильм Хантер выбрал самый что ни на есть удачный для расставаний — «Касабланку».

Они вошли в зал кинотеатра. На экране ходили люди, раскрашенные во все оттенки серого. Настоящие люди пялились на их трагедию, потягивая коку.

Клэр сняла плащ, заняла сидение с края предпоследнего ряда. Хантер устроился справа от неё и произнёс вслух то, о чём спрашивал себя много раз:

— Мне всё время кажется, что мы уже когда-то встречались. Ты не помнишь?

— Я бы тебя не забыла, — ласково ответила Клэр и, смутившись, стала смотреть на экран. — Как тебе Ильза Лунд?

— Не знаю, кто это.

Хантер сидел вполоборота, фильм его мало интересовал. Пусть он и решил попрощаться, но впереди ещё сеанс в два часа. Можно любоваться красивым профилем Клэр, скромным вырезом нежно-зелёного платья, можно даже обнять её за плечи.

— Актриса в главной роли, — пояснила Клэр. — Неужели ты не видел фильмов с Ильзой Лунд?

— Можно тебя поцеловать?

Клэр обратила к нему лицо, закрыла глаза. Её ресницы трепетали.

— Можно.

Хантер наклонился к ней, гоня мысли о том, что расставаться полагается как-то совсем по-другому. Перед тем, как их губы соприкоснулись, выждал мгновение, чтобы глубоко вдохнуть. И, наконец, поцеловал Клэр.

Так осторожно и нежно, как только мог, погладил кончиками пальцев по щеке. Клэр тихо застонала. Сколь же мало нужно, чтобы в ней, такой чистой, проснулась страсть. Хантер положил ладонь на её затылок, углубляя поцелуй. Клэр вскрикнула и оттолкнула его.

— Прости, прости, — залепетала она, всхлипывая.

Хантер отшатнулся, не понимая, перешёл ли он границу дозволенного или попросту сделал что-то слишком грубо, неловко.

— Не обижайся, — попросила Клэр. — Я тебе не говорила. Каждый раз, когда меня касаются чёрные капли, становится больно. Я старалась не расстраивать тебя, а сейчас не вытерпела. Прости.

— Не извиняйся.

Вот она и произнесла те слова, после которых невозможно было больше тянуть. Придётся отпустить или её, или чёрную кровь.

Кровь он отпустить не мог, не имел права.