Лучшее, что может случиться с круассаном

– А может, лучше попугать чем-нибудь другим? У нас два пистолета в боевой готовности.

– У меня к этой щетке нежные чувства.

Вернувшись в камеру, мы заперли дверь. Гиены расползлись поближе к стенам, где вода на полу не образовывала лужи. The First наклонился к тому, который ударил его по больным ребрам, и дружески проговорил:

– Я тут с братом поспорил… По-моему, ручка этой зубной щетки залезет тебе в нос по самую щетину. Видишь? Она очень тонкая. А брат говорит – нет. Что ты скажешь?

Тип ничего не сказал, ему мешал кляп, но и очень испуганным он тоже не выглядел.

– Сделаем вот что. Я вытащу это у тебя изо рта, а потом задам пару вопросов: если расскажешь что-нибудь интересное, возможно, мы забудем про спор. Ну, как тебе?

Тип держался совершенно невозмутимо, пока The First развязывал нижнюю рубашку, которой я заткнул ему пасть. Потом еще долго отплевывался клочками мокрой шерсти.

– Итак, внимание, вопрос первый. Видишь ли, мы не здешние и ищем выход. Можешь показать, куда нам идти?

– К чертовой матери, – отвечал опрашиваемый.

Не теряя спокойствия, The First засунул кончик щетки ему в ноздрю. Тип нахмурился.

– Думаю, войдет целиком. В конце концов, мозг – он ведь такой мягкий…

– Больше чем наполовину не влезет, – сказал я с видом знатока, – наткнешься на кость.

The First задвинул щетку еще немного дальше в ноздрю.

– Наполовину? Да ты посмотри: уже на четверть вошла, а я даже не надавил. Верно, кость там есть, но если я надавлю да еще проверну… Попробовать?

Вопрос был адресован гиене. Мне показалось, что ей уже достаточно больно, чтобы она могла свободно говорить; The First это понял и немножко вытянул щетку назад.

– Вам отсюда не выйти. И вы еще дорого заплатите за то, что со мной сделали, – сказал тип, на кончике носа которого теперь повисла слезинка, впрочем, все тем же нагло-развязным тоном. The First, напротив, держался по-джентльменски.

– Я тебя не о том спрашивал. Все последующие вопросы будут строиться вокруг трудностей, которые нам предстоит преодолеть, чтобы выйти отсюда, и пока мы еще только начали. Так напомнить вопрос: где выход? Вы-ход?

– Mo… может, тебе еще план нарисовать? Все равно не поможет.

Для связанного по рукам и ногам человека, которому угрожают детской зубной щеткой, тип держался неплохо. И The First начал терять очки: нельзя было не заметить, что он перешел ко второму вопросу, так и не получив ответа на первый.

– Охрана на месте?

– А где ж ей быть?

– Сколько их?

– Откуда мне знать… Много. И не только охрана, агенты тоже.

– Пардон, – сказал я, поднимая указательный палец, – может, кто-нибудь мне объяснит, кто такие «агенты»?

– Ну, я агент, балбес, – ответил тип.

Я нагнулся в поисках какой-нибудь ложки или тарелки, которые разлетелись по камере.

– Так что будем делать, – притворным голосом спросил я у The First, – скормим ему дерьмо ложечками или сунем башкой в унитаз, пусть сам себя обслуживает?

– Делай что хочешь, балбес, – снова ответила гиена, – если оставишь меня в живых, я про тебя не забуду. А если нет, другие вспомнят.

С этими людьми трудно найти общий язык.

– Слушай, козел, не выпендривайся, а не то я так тебе врежу, что все зубы у меня проглотишь, договорились?

The First уже отказался от номера с зубной щеткой и двинулся к двери.

– Брось его, не стоит руки марать.

– Возможно. Но придется ему до этого съесть свои носки.

– Нет времени. Пошли, – сказал The First, снова засовывая кляп. – В любой момент могут вернуться охранники сверху, эти уже так давно внизу – может, кто-нибудь по ним соскучился.

И то сказать: потянуть время – вот что надо было этому ублюдку, а парень он был достаточно крепкий, чтобы снести любой мордобой, не пикнув. С другой стороны, мало радости бить человека, который валяется на полу, как мешок, связанный по рукам и ногам, в общем…

Мы вышли и снова остановились у раковины.

– Ладно, так что будем делать? Может, прямо подняться и наставить стволы на охранника, – посмотрим, что он сделает? – спросил я, уже войдя в роль.

– Помнишь, я тебе сказал, что в твоем плане не хватает одной малости?

О Боже.

– Дай-ка угадаю… Мы в подводной лодке и не можем выбраться, пока она не всплывет в порту Макао? Горячо?

– Холодно.

– Подскажи, или хочешь посадить меня в лужу?

– У них твоя подружка. Она на верхнем этаже. Они ей ничего не сделали, но постоянно присматривают, чтобы не кричала.

– Ах вот что?… Мне уже и подружку подыскали, только чтобы ее похитить… Она что, из хорошей семьи?

– Не валяй дурака, они взяли девчонку, с которой ты путаешься, некую Хосефину.

– Бывшую Бонапарт?

– Тебе лучше знать. Они видели, как ты раскатывал с ней на моей машине.

Бог ты мой: Фина, Дюймовочка. Я был настолько потрясен, что какое-то время не мог произнести ни слова.

– Но она тут совершенно ни при чем.

– Да, но они это поняли, только когда привезли ее сюда. Это было проще, чем взять тебя. У нее ведь не было охраны.

– Что же ты мне сразу не сказал?

– А зачем? Зачем было нервировать тебя раньше времени?