Лучшее (сборник)

Правда, вскоре я понял ужаснувшую меня вещь: чтобы хорошо говорить, надо иметь профессионала-учителя. Тексту недостаточно быть смешным, его надо хорошо прочитать. Я окончательно убедился в этом, провалив свой номер в пионерском лагере, пока гордо думал, что «щас будет ваще», публика же…не понимала, что происходит. То ли материал, который мне подсунул папаша, не выстрелил, то ли сам я делал паузы не там, где надо, и ставил акценты не на том…

Провал я перенес плохо и тут же принялся срочно искать что-то другое; в итоге решил выступить с новым номером Измайлова. Только поспешишь – людей насмешишь. В середине номера наскоро выученный текст напрочь вылетел у меня из головы! Я убежал со сцены в слезах…. А Измайлов тогда был мифический персонаж. Он сам не читал свои творения, но все знали, что такой человек есть. Особенно потрясающим был «Ералаш», который сняли по его рассказу. О том, как говорят современные дети, его тогда все помнили наизусть: «Привет, Витек! Как дела?» – «Клево. Вчера один шкет…» – «Кто?» – «Парень такой, нос у него в виде шнобеля…» – «В виде чего?» – «Ну, рубильник такой, в виде паяльника…» Взрослый, не понимающий вначале, что ему плетет Витек, наконец, осознает стиль подростковой речи и сообщает, что отрывок из Н. В. Гоголя «Чуден Днепр при тихой погоде…» на языке «бзике» звучал бы примерно так: «Классный Днепр при клевой погоде. Когда, кочевряжась и выпендриваясь, катит он сквозь леса и горы клевые волны свои. Не гикнется! Нет! Не накроется! Вылупишь зенки, откроешь варежку и не шаришь, пилит он или не пилит. Редкая птица со шнобелем дочешет до середины Днепра, а если дочешет, то так гикнется, что копыта отбросит».

Если прочитать такое со сцены – ты герой! Но как расставить все паузы, если видеомагнитофонов не было, а бумажные записи не сохраняли интонацию? Поэтому профессия разговорника давалась сложно, и победы в ней не были гарантированными. И пусть на руках у меня был такой козырь, какого не имел никто, его оказалось недостаточно, чтобы стать звездой.

Так что, будучи ребенком, нормально развитым, к идее стать артистом, я потихоньку охладевал. Очень уж много минусов. К тому же тогда существовала только государственная эстрада и «звезды» назначались сверху. А тебя как начинающего могли просто приписать к какой-нибудь филармонии, и ты там получал бы на порядок меньше, чем зарабатывали на заводе студенты. И что толку, если ты умеешь пилить на скрипке, окружающие даже не будут считать тебя артистом. Потому что Артист – тот, кого все знают! Когда еще ты таковым станешь и станешь ли вообще. Андрей Миронов рассказывал в интервью о начале своей карьеры. Он шел по подъезду, а мужики там разливают водку. «Будешь?» Он помялся: «Ну, давайте». Выпили, закусили. И его спрашивают: «А ты кем работаешь-то?» – «Я? Артистом». – «Ну, не хочешь – не говори». Никто даже поверить не мог, что с артистом можно пить водку в подъезде, общественное мнение поднимало их очень высоко.

Заранее решить для себя, что способен прыгнуть выше головы, никто не может. А быть нищим неизвестным актеришкой… нужна ли кому-то такая «интересная» жизнь?

* * *

…Но может, и хорошо, что детские мечты остаются только мечтами, если мы видим, что не способны преодолеть преграды? Зачем биться головой об стену? Что вы будете делать в соседней камере? Примерно так сказал Лец. Можно заняться массой других вещей, которые вам подходят и дадут неплохой результат. Только делая то, что у вас получается лучше всего, вы станете первым в своей области. Я лично после школы, поняв, что ловить в искусстве мне нечего, надолго отодвинул идею о славе и пошел сразу в два скромных, но очень достойных вуза. Правда, ни одного не закончив, попал в армию. И… не жалею об этом. В любом случае то, что с нами происходит – это накопление опыта. Армия, тюрьма, эмиграция и вузы – учат нас лучше понимать других людей. Тех самых, с кем артист или певец должен найти общий язык.