Лучшее средство от любви

— Бля… — За первым последовал второй, и еще. — Вот так и сиди, не смей сдвигаться или опять о чем-то думать!

Он расцепил мои ноги, поставил ступни на поверхность тумбы, раскрывая еще больше, отскочил от меня и стал озираться.

— Да что такое? — едва справляясь с дыханием, спросила я.

— Черт! Резинки не могу найти… Потому что в холостяцкой берлоге они мне без надобности. Твою ж… Ага!

Он кинулся к валявшимся, видно, со вчера на полу вещам и тряхнул подхваченные льняные штаны.

— Ну славатехосподи! — пробурчал, выуживая из кармана несколько серебристых квадратиков. — Так можно и сердечный приступ заработать.

Расплывшись в порочной улыбке, он направился ко мне, все еще сидящей в абсолютно непристойной позе на тумбе.

Бом-бом!

Прокатилось громом с ясного неба по всему пространству бунгало.

Вздрогнув, я вопросительно приподняла брови, а Марк, нахмурившись, пожал плечами.

— Ждешь кого-то?

— Единственное, чего я жду, — так это оказаться в тебе. Может, сами как-то рассосутся?

Бом-бом! И тут же грохот, будто кто-то колотил в дверь ногой.

— Открывай немедленно, я знаю, что Полька у тебя! — послышался приглушенный голос Ланки. Очень-очень злой Ланки, насколько я ее знаю.

— Ой! — пискнула я, спрыгнув со своего насеста и заметавшись по ванной. — Я же, бестолочь такая, ей вчера даже не позвонила и ночевать еще не пришла!

— Она тебе что, мамочка — отчитываться? — ворчливо спросил Марк, ловя меня на ходу и подавая одну из своих рубах.

— Она мне подруга. И переживает.

— Подельница, а не подруга, — фыркнул он, натягивая штаны.

— Открывай! Или я сломаю эту дв… Ой! Больно-то как!

— Конфетка моя, ну успокойся, — увещевал еще невидимый Каспер, но, судя по новому трезвону и звуку пинков, безуспешно.

— Ты, если что, позади держись, а то крольчишка явно в боевом настроении, как бы не зацепило, — уже откровенно ухмылялся Марк.

— Ты! — Влетела ураганом в едва отпертую дверь подруга, тыкая в мужчину указующим перстом и прожигая взглядом, обещающим страшное возмездие. — Я все знаю! Ты напоил вчера Польку и утащил ее, чтобы гнусно воспользоваться! Гад! И не пытайся отрицать! Я собрала улики и показания свидетелей!

— Эм-м-м, — выглянула я из-за спины Марка. — Ну, вообще-то я сама напилась. И все остальное тоже не гнусно, а добровольно.

Почти. Состояние частичной невменяемости не в счет.

— Все остальное? — захлопала ресницами Ланка, теряя боевой дух. — То есть у тебя все было? С ним?

— Было бы, если бы кое-кто чрезмерно опекающий не примчался выручать кое-кого совсем не нуждающегося в спасении. И если вы выяснили все, то мы бы предпо…

— Ох, божечки-и-и! — завизжала подруга, восхищенно распахнув глаза и обозревая жилище Марка. — Это же уму непостижимо! Можно посмотреть? Одним глазиком. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Мой без пяти секунд почти настоящий любовник покосился на меня, а я пожала плечами, давая понять, что есть моменты, когда со стихией бороться бесполезно, нужно просто переждать. Марк вздохнул и сделал приглашающий жест для Ланы, которая мгновенно понеслась охающим и повизгивающим ураганом вперед, но уперся ладонью в грудь шагнувшему за ней внутрь Касперу.

— За это, — он указал в спину подруге взглядом, — с тебя компенсация. Метнись к Арни нам за завтраком.

Глава 16

Думаю, пора причислять Каспера к лику святых. Серьезно. Даже готов подписаться под каким-нибудь там прошением об этом или накатать его лично. И меня там внизу в приписке указать как кандидата в мученики. Я реально не понимаю, как у него хватает терпения, чтобы выдерживать столько дней на постоянной основе даже голос этой своей конфетки. Должны уже зубы слипнуться и все остальное тоже. Эти бесконечные восторженные вопли, визги, фоточки, позы…

Ладно, признаю, большая часть моего раздражения произрастает из района равномерно и неуклонно синеющих яиц. Это же надо так жестко обломать людей в самый последний момент! Вышку за такое впаять! В смысле, чтобы их с Каспером до самого конца отпуска кто-нибудь тоже тотально обламывал. Кстати, а когда у моей Белоснежки там отпуск заканчивается? Я хоть успею… все? А то с такими спасателями и подругами-наседками так и останусь полуголодным.

— А-а-а! Это что же! — Крольчишка, хотя сейчас она скорее на поросенка из-за визга тянула, прямо-таки на одном месте затопотала на краю бассейна. — Мамочки-и-и! Я сейчас умру-у-у! Еще и кате-е-ер! Полька-а-а!

Да что же это за акустическая, мать ее, атака! Еще чуть, и это я буду тем, кто умрет.

— Как насчет сделать это где-нибудь за пределами моего дома, — тихо проворчал я, уныло наблюдая за ритуальными плясками с телефоном, в которые Лана все пыталась вовлечь и мою рыбку своими бесконечными «сфоткай-сфоткай-сфоткай меня и тут, и там, и вот так!».

Полина виновато покосилась на меня и прошептала еле слышно: «Прости». Ее настроение слишком очевидно ползло в направлении, прямо противоположном необходимому мне, и мое недовольство этому, похоже, способствовало. Так не пойдет! Нет-нет-нет, Белоснежка, на этот раз ты не соскочишь. Что я, в конце концов, полчасика не поизображаю из себя гостеприимного идиота?