Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк

— Она не могла меня ненавидеть, — быстро сказала Нажма. — Да, Рашми была печальной девочкой. Вечно встревоженной. Но к чему это все, мисс Хардвей?

— Мне кажется, вы были в тот вечер в «Комфорт Инн». Если вы хотите рассказать, я выслушаю. Если нет, я пойду.

Она пристально глядела на меня, выражение ее лица было непроницаемо.

— Знаете, на самом деле мне хотелось иметь много детей. — Она встала из-за стола, прошла через класс и прикрыла дверь так, словно та была из стекла ручной работы. — Когда осеменение только началось, я пришла в мэрию и записалась добровольцем. Это было просто. Многие женщины приходили в ужас, выясняя, что беременны. Я поговорила с ботом, который записал мое имя и адрес, а потом велел вернуться домой и ждать. Если бы я пожелала еще детей после первой дочери, мне было бы достаточно сообщить об этом. Все равно что подписаться на почтовую доставку в каком-нибудь музыкальном клубе. — Она улыбнулась и дернула за концы своего шарфа. — Но когда родилась Рашми, все изменилось. По временам она бывала таким требовательным ребенком, просила, чтобы ее носили на руках, а потом часами лежала в кроватке, вялая, погруженная в себя. Она начала принимать антидепрессанты, когда ей исполнилось пять, и они помогали. Отдел защиты детства прислал мне бота-сиделку, когда я вышла на работу. Но Рашми всегда доставляла много хлопот. Когда бота-помощника уже не было, я не чувствовала себя в силах завести еще ребенка.

— Вы никогда не заключали брак? — спросила я. — Не находили партнера?

— Заключала брак с кем? — Ее голос вдруг взметнулся, — С другой женщиной? — Щеки ее порозовели. — Нет. Это было мне неинтересно.

Нажма вернулась к столу, но не стала садиться.

— Девочки скоро придут. — Она склонилась ко мне, упираясь кулаками в стол. — Что вы хотите знать, мисс Хардвей?

— Вы обнаружили Рашми раньше меня. Как?

— Она сама позвонила мне. Сказала, что поссорилась с подругой, которая участвует в каком-то тайном эксперименте, она не может рассказать в каком, они рассорились, все вокруг дерьмо, мир дерьмо. У нее кончились ее таблетки, она плакала, говорила бессвязно. Но в этом не было ничего нового. Она часто звонила мне, когда порывала с кем-нибудь. Я же ее мать.

— Что было, когда вы пришли туда?

— Она сидела на кровати. — Взгляд Нажмы сфокусировался на чем-то, невидимом мне. — Она поднесла ингалятор ко рту, когда я открыла дверь. — Нажма видела номер 103 в «Комфорт Инн». — И тут я подумала про себя, что нужно этой девчонке? Она хочет, чтобы я стала свидетелем ее смерти или чтобы предотвратила ее? Я попыталась поговорить с ней. Она вроде бы слушала. Но когда я попросила ее положить ингалятор, она отказалась. Я шагнула к ней, медленно. Очень медленно. Говорила, что она ничего не должна делать. Что мы просто можем сейчас пойти домой. И я уже подошла вот настолько. — Она обозначила рукой ширину парты. — И я не удержалась. Я попыталась вырвать у нее ингалятор. Не знаю, она ли нажала кнопку или это я задела ее. — Нажма резко опустилась на стул и уронила голову на руки. — Она вдохнула не полную дозу. Казалось, прошла вечность, прежде чем все кончилось. Она билась в агонии.

— Думаю, она уже приняла решение, мисс Джонс. — Я просто пыталась утешить ее. — Она ведь оставила записку.

— Я написала эту записку. — Она посмотрела на меня. — Я.

Мне нечего было сказать. Все слова всех языков, какие только можно было произнести, не смогли бы выразить материнского горя. Мне показалось, тяжесть этого горя раздавит ее.

Через открытое окно донесся шум первого автобуса, подъезжающего к школьной стоянке. Нажма Джонс приободрилась, собралась и улыбнулась.

— Вы знаете, что имя Рашми означает на санскрите?

— Нет, мэм.

— Луч солнца, — сказала она. — Девочки приехали, мисс Хардвей. — Она взяла оригами со своего стола. — Надо подготовиться к встрече. — Она протянула оригами мне. — Хотите лебедя?

Когда я подошла к двери школы, стоянка уже была забита автобусами. Девочки выходили из них и устремлялись на площадку — хихикающие девчонки, шушукающиеся девчонки, скачущие девчонки, девчонки, держащиеся за руки. И под теплым июньским солнышком я почти верила, что счастливые девчонки.

Они не обращали на меня никакого внимания.

Я набрала номер Шарифы.

— Алло? — У нее был хрипловатый со сна голос.

— Извини, что не пришла вчера вечером, дорогуша, — сказала я. — Просто хотела сказать тебе, что уже еду.

Кейдж Бейкер Вещая египтянка