Лучшее за год 2006. Научная фантастика, космический боевик, киберпанк

Мой взгляд перемещается, теперь я вижу кабину из-за головы Барона, с лежака. Я соображаю, что смотрю теперь глазами своего двойника, которого избили и бросили за сиденье на лежак. Этот двойник умирает, но я вижу его глазами, пока он истекает кровью. На какое-то время два наших измерения сливаются в одно.

Его взгляд опускается, и я обнаруживаю нож, охотничий нож с зазубренным лезвием, бурый от крови. В его измерении нож упал под правое сиденье, то сиденье, к которому я прижимаюсь спиной.

Руки связаны у меня за спиной, и я проталкиваю их как можно дальше под сиденье. Но дотянуться не могу из-за своего скрюченного положения. Взгляд моего двойника остановился на ноже, рядом с тем местом, где должны быть мои пальцы. Только у меня нет полной уверенности, что нож существует в том же времени, что и я. Наши измерения снова расслоились. Сделанный выбор удалил меня далеко от тех из нас, кто пьет сейчас кофе с глазированными булочками через дорогу от книжного магазина.

Барон смотрит сверху вниз на меня, ругается. Он пинает меня и заталкивает глубже под сиденье. Что-то кольнуло мой палец.

Я ощупываю осторожно предмет. Это нож.

Требуются какие-то движения, чтобы подтолкнуть нож, и вот он зажат в моей руке, торчит, будто шип на спине стегозавра. Я порезался, чувствую, как рукоять становится скользкой. Я вытираю ладонь о шершавый коврик и снова вкладываю в нее нож.

Я жду, когда Барон начнет делать правый поворот, и тогда я поджимаю колени, перекатываюсь на грудь и делаю рывок — спиной вперед, с острием, направленным в Барона.

В том единственном измерении, в котором я существую, нож вонзается ему в бедро.

Грузовик отскакивает от какого-то препятствия на дороге, меня толкает еще сильнее на Барона. Он вопит, ругается и хватается рукой за бедро.

Он сбивает меня на пол ударом кулака.

Он дает волю своей злобе, но грузовик во что-то врезается на полном ходу, и Барона швыряет на рулевое колесо.

Он так и висит на руле, потеряв сознание, и тут женщина выбирается сзади, наваливается всем телом на рукоять ножа, который вонзился в него, и распарывает ему ногу, перерезая вену или артерию.

Я лежу в крови Барона, пока не появляется полиция. Я снова один, а того из нас, который заметил нож под сиденьем, больше нет.

* * *

Девушка пришла проведать меня, когда я отлеживался на больничной койке. Моя особа привлекала всеобщее внимание, врачи и сестры были чрезвычайно любезны. И не только из-за событий, которые развернулись на улицах их городка, но и потому, что я оказался известным автором таких популярных песен, как «Любовь — это звезда», «Вперед, романтики» и «Мускусная любовь». Стали достоянием гласности все злодейства Барона и его зловещая лаборатория в родном Питсбурге, и это прибавило интереса к моей личности.

Похоже, девушка оправилась от потрясений чуть быстрее меня, теперь ее лицо было лицом, тело и душа пришли в норму. Она сильнее меня, я почувствовал это, увидев ее улыбку. Мои телесные раны заживали — порезы на запястьях и ногах, раздробленная кость в предплечье. Но из-за нарушенного сознания я оставался в тупом, надломленном состоянии.

* * *

Я слушал музыку по радио, песни других композиторов, продолжая гадать, у скольких из нас не оказалось под рукой ножа, сколько из нас не спаслись. Может, только я один, побывав в кабине грузовика, вышел из нее живым. Может, только я один спас женщину.

— Спасибо, — сказала она. — Спасибо за все, что вы сделали.

Я начал рыться в памяти, подыскивая ответные слова, что-нибудь остроумное, вежливое, небрежное… но в памяти присутствовал только я сам.

— Э-э… пожалуйста.

Она улыбнулась и сказала:

— Вас могли убить.

Я отвернулся. Она не могла знать, что меня действительно убили.

— Ладно, извините за беспокойство, — сказала она торопливо.

— Послушайте, — сказал я, удерживая ее. — Извините, я не… — Я хотел извиниться за то, что спас только часть ее. За то, что не прикончил как можно больше Баронов. — Извините, что я не пришел на помощь раньше.

Это прозвучало нелепо, и я почувствовал, что краснею.

Она улыбнулась и сказала:

— Хорошо, что не позже.

Она наклонилась, чтобы поцеловать меня.

Я сбит с толку, чувствуя, как ее губы чуть касаются моей правой щеки и также левой, и также чувствую третий легкий поцелуй на своих губах. Я смотрю на нее с трех точек, это слегка смещенный триптих, и тут мне удается улыбнуться, сразу тремя улыбками. И засмеяться — в три голоса.

Мы спасли ее, по крайней мере, один раз. Этого достаточно. В одном из трех измерений, в которых мы пребываем, женский голос по радио выводит бойкую мелодию. Я начинаю записывать слова той рукой, которая не покалечена, затем откладываю ручку. Хватит этого, решаем мы — все трое. Теперь нужно заняться чем-то другим, решаться на что-то другое.

Уолтер Йон Уильямс Инвесторы